Затем он указал своим кривым пальцем на мужчин, выстроившихся перед магазином.
"Эти талибы не будут бегать как дикие животные, пока вы здесь". Он рассмеялся низким, мстительным тоном. "У тебя здесь много работы, седой. Многие талибы вернулись со своими арабскими друзьями".
В своем полном снаряжении с оружием и штурмовым ранцем я весил почти триста фунтов[10], но в тот момент меня можно было сбить с ног пёрышком. Я почтительно кивнул и достал свой блокнот. Билл высунул голову из-за угла дверного проема лавки и сказал, что он, Райли, Смитти и остальные собираются начать обыск. Я кивнул и вернулся к своему блокноту. Я хотел запечатлеть каждое слово. То, что старик рассказал мне о текущей ситуации, враге и отношении местного населения, превзошло двухнедельную работу разведки.
Дневная жара высасывала жизнь из каждого, и было очевидно, что талибы хотят пить. Я подошел к своему грузовику, достал бутылку воды и протянул ее старику. Солдат ANA присел возле него на корточки и вытер ему лоб. Афганцы очень почитают своих старших. Они оценили тот факт, что я проявил к нему уважение.
PUC были изолированы друг от друга, поэтому они не могли общаться, и ANA были более чем счастливы начать допрос. Мальчики-подростки были первыми, кто привлек пристальное внимание ANA. Они были самыми молодыми, наименее подготовленными и обычно первыми сообщали полезную информацию. Когда ANA находила человека, в котором они были уверены, что это член Талибана, его отводили в сторону и проводили GSR, или тест на остатки пороха и взрывчатых веществ. Каждый раз, когда стреляют из пистолета, на стрелка попадает невидимый поток химических соединений, которые являются побочными продуктами неполного сгорания пороха, заряда и смазочных материалов. Набор может определить очень небольшое количество этих химических маркеров на руках, ладонях или одежде человека. Из шести талибов тот, который больше всех хмурился, имел остатки на своих руках.
"Эй, капитан, вы нужны нам здесь", - позвал Билл из лавки.
Джекпот, подумал я про себя. Мои ребята звали меня, только если было что-то интересное. Райли и Смитти первыми вошли внутрь. Внутреннее помещение было загромождено таблетками, антибиотиками для инъекций и бинтами. С другой стороны лежали одежда, конфеты и безделушки. Райли копался у задней стены рядом с основанием антенны. Он небрежно подметал землю ногой. В отличие от обычных земляных полов в кишлаке, твердых от десятилетий жары и палящего солнца, этот был мягким. Кто-то потревожил его. Раскопав землю примерно на шесть дюймов[11], Райли обнаружил блокнот, завернутый в пластиковый пакет, который Смитти передал мне, когда я вошел внутрь. Это был маленький зеленый планшет, около трех дюймов[12] в длину, текст читался справа налево. Единственными пометками были имена и цифры. Джекпот.
Не было никаких знаков телефона, который принадлежал спутниковому комплексу. Я был абсолютно уверен, что другие забрали его с собой, когда поспешно уходили. Антенна на крыше была подключена к скрытому кабелю и зарядному устройству. Райли с огромным удовольствием вырвал антенну из основания и сбросил ее с крыши.
Внутривенные иглы, капельницы, кровоостанавливающие препараты, давящие повязки, морфий, жгуты, иглы и хирургические нитки были упакованы в коробки и аккуратно сложены в задней части лавки. Когда я вышел и спросил старика, кому принадлежат эти медицинские принадлежности, он сказал мне, что людям Хафиза Маджида. Хафиз Маджид был одним из пяти лучших командиров "Талибана" во всем Афганистане. Если эти медикаменты принадлежали его людям, то он не мог быть далеко. Я подумал, не был ли он одним из тех, кто бежал, но я сомневался в этом. Старшие командиры "Талибана" не передвигались без телохранителей из "Аль-Каиды", и их визиты не были тайными и сопровождались пышными торжествами. Они, как правило, хотели, чтобы весь район знал, что они здесь, перед лицом вторжения неверных.
Следующие несколько часов мы провели, допрашивая талибов. Командир отряда ANA стоял и улыбался мне.
"Мы берем их, капитан?" - спросил афганский солдат.
Я знал, что он имел в виду. Если бы я сказал "да", то всю эту толпу отправили бы в пустыню в один конец и никогда бы не вернули. Мне было неприятно отказывать ANA в просьбе, потому что я знал, что мы будем сражаться с этими талибами позже, но что-то должно было отделить нас от них.
"Нет", - сказал я категорически.
Афганцы понимали, но все равно всегда спрашивали, надеясь, что я скажу "да".
Я подошел к талибу, который больше всех хмурился, и достал свой нож, чтобы разрезать его пластиковые гибкие наручники. При этом я приказал ему не двигаться. Затем я взял его правую руку и маркером Sharpie нарисовал на его запястье американский флаг.