— Я здесь. Не бойся.
Виктория молча смотрит на него, потом бросается к Джузеппине и крепко-крепко обнимает ее.
Виктория живет с Джузеппиной и Паоло с тех пор, как они поженились, то есть почти три года. Характером она похожа на дядю Паоло: замкнутая, молчаливая, гордая. Но сейчас это просто несчастный, испуганный ребенок.
У страха много лиц. Иньяцио знает, что его брат, к примеру, не будет стоять и плакать. Подбоченившись, он с мрачным видом осматривает свой двор, переводит взгляд на окружающие долину горы.
— Пресвятая Дева, сколько же это длилось?
Его вопрос повисает в тишине.
— Не знаю. Долго, — помолчав, отвечает Иньяцио. Он пытается успокоить внутреннюю дрожь. Лицо напряжено от страха, тонкие нервные руки подрагивают, желваки ходят под лохматой бородой. Он моложе Паоло, хоть и выглядит старше своего возраста.
Напряжение отпускает, сменяется слабостью. Иньяцио чувствует сырость утреннего воздуха, острые камни под ногами, тошноту. Он выскочил из дома босой, в одной ночной рубашке. Откидывает волосы со лба, смотрит на брата, потом на невестку.
Решение приходит в один миг.
Он бежит к дому. Паоло — за ним, хватает за руку.
— Куда ты собрался?
— Им нужны одеяла, — кивает в сторону Виктории и баюкающей младенца Джузеппины. — Оставайся с женой. Я схожу.
Не дожидаясь ответа, Иньяцио торопливо и вместе с тем осторожно поднимается по ступеням. На пороге останавливается, ждет, когда глаза привыкнут к полумраку.
Посуда, стулья — все валяется на полу. У кадки рассыпана мука, белое облачко еще кружит в воздухе.
У Иньяцио сжимается сердце: это дом Джузеппины, ее приданое. Это семейный очаг Джузеппины и Паоло, радушно приветивший и его, Иньяцио. Грустно сейчас видеть дом таким бесприютным.
Иньяцио колеблется. Он знает, что будет, если придет новая волна.
Нерешительность длится мгновение. Иньяцио бежит в дом, срывает с постелей одеяла.
Пробирается в свою комнату. Находит мешок с рабочими инструментами, хватает его. Видит железную шкатулку на полу. Открывает. Обручальное кольцо матери сияет в полумраке словно в утешение.
Кидает шкатулку в мешок.
В коридоре на полу валяется шаль Джузеппины: должно быть, невестка, убегая, обронила. Она никогда не расстается с ней, носит эту шаль с первого дня, как вошла в их семью.
Он хватает шаль, бежит к лестнице, спешно крестится на распятие у входа.
Через минуту земля снова начинает дрожать.
— Быстро прошло, слава Богу.
Иньяцио отдает брату одеяла, другим укрывает Викторию и, наконец, протягивает Джузеппине шаль. Та, спохватившись, ощупывает свои голые плечи, ночную сорочку:
— Но…
— Я нашел ее на полу, — объясняет Иньяцио, опуская глаза.
— Спасибо, — бормочет Джузеппина. Закутывается в теплую мягкую шаль, чтобы согреться. Дрожит не только от ночной прохлады — от тревожных воспоминаний.
— Зря мы стоим на улице. — Паоло распахивает дверь хлева. Корова мычит, будто возражая, а Паоло тащит ее за привязь вглубь сарая. Зажигает фонарь. Кидает охапки сена к стене.
— Виктория, Джузеппина, садитесь!
Это проявление заботы, Иньяцио знает, но тон у Паоло беспрекословный. Джузеппина и Виктория растерянно смотрят на небо, на дорогу. Они так и будут стоять во дворе всю ночь, если не сказать им, что делать. Это обязанность главы семейства. Быть сильным, защищать — вот задача мужчины, особенно такого мужчины, как Паоло.
Виктория и Джузеппина падают на кучу соломы. Девочка сворачивается калачиком, сжав кулачки перед лицом.
Джузеппина смотрит на нее. Смотрит и не хочет вспоминать, но коварная, гадкая память хватает за горло и затягивает в прошлое.
Ее детство. Смерть родителей.
Джузеппина закрывает глаза, тяжело вздыхает, отгоняя воспоминания. Пытается отогнать. Она прижимает к себе Винченцо, затем осторожно открывает разрез ночной сорочки. Ребенок мигом прилипает к груди. Ручкой мнет тонкую кожу, ноготками царапает ареолу соска.
Она жива, ее сын жив. Он не останется сиротой.
Иньяцио стоит на пороге. Внимательно смотрит на дом. В темноте он пытается определить, не просел ли фундамент, не покосились ли стены, но ничего не видит. Он не спешит делать выводы, но таит надежду, что на этот раз все обошлось.
Воспоминание о матери — порыв ветра в ночи. Мать смеется, протягивает руки, а он, маленький, бежит ей навстречу. Шкатулка в мешке вдруг кажется очень тяжелой. Иньяцио вынимает шкатулку, достает золотое кольцо. Сжимает его в кулаке, прижав руку к сердцу.