Витька осторожно потрогал голову. Тёплая… Но тут звук повторился, и он, как подстёгнутый, понёсся вперед.
То, что он увидел на пустыре, рядом со своим домом, было так поразительно, что Витька невольно протёр глаза.
Там, где ещё сегодня утром рос будяк и мирно копошились куры, раскинулся странный шумный табор.
Разноцветные вагончики-фургоны стояли впритык друг к другу, образуя большую букву П; с десятка грузовиков весёлые люди в синих комбинезонах сбрасывали доски, верёвки, стальные тросы. Сгружали длинные скамейки, раскрашенные фанерные щиты.
К одному фургону были привязаны два унылых верблюда с вялыми, покосившимися горбами.
В стороне стояли три громадные клетки — две сдвинуты рядом, одна наверху. В клетках метались какие-то жёлтые стремительные звери.
— Львы, — выдохнул Витька, — это же львы! Посреди всей этой суматохи лежала гора брезента — серая морщинистая куча, будто на пустыре прилегло отдохнуть стадо слонов.
— Цирк приехал! — заорал Витька и бросился туда, в гущу весёлой и праздничной суеты.
Ян
Жизнь чудесно изменилась. Жизнь стала весёлой и интересной.
Чуть свет, ещё до школы, Витька прибегал глядеть, как кормят львов.
Присматривал за львами высокий сутуловатый латыш Ян. Лицо у него было длинное, грубое, глаза светлые-светлые, будто выцветшие на солнце.
Впервые Витька встретил взрослого человека, который так серьёзно и внимательно слушал его.
Обо всех своих мальчишьих делах Витька мог говорить сколько угодно, не опасаясь насмешки.
Изредка Ян говорил:
— Это ты правильно делал, Витька.
Или:
— Плохо это, Витька, нехорошо.
Если Яну что-нибудь не нравилось, он хмурился и медленно качал головой с глубокими залысинами. Ещё не все артисты приехали; Ян говорил:
— Вот сделаем шапито, тырсу насыплем — манеж будет. Кругом огни, огни. Первое представление! Все, все! Торопитесь! Мы начинаем. Всё блестит. Униформа — смирно. Играет музыка. Такой красота!
Глаза у Яна сияли, он широко разводил руки и кланялся.
— Дорогой зрител! Вы сейчас будете видеть великий укрощение страшный хищник львы и добрый медведь Тим. — На манеже маэстро Кличис!
Ян подхватывал Витьку под мышки, поднимал над головой и смеялся.
— Скоро, скоро, Витька, приедет Карл Хансович, с ним — Эва и Тим. А может быть, Эва ещё раньше будет.
— А кто это Эва, Ян? — спрашивал Витька.
— О! Эва — это такой маленький-маленький девочка. Косички — вот так, — Ян показывал пальцами что-то вроде рожек. — Эва маленький девочка с бесстрашный сердце. Эва работает гимнастику там, наверху. Эва, о! Эва — очень хорошо. Ты с ней подружишь, Витька.
— А ты меня познакомишь, Ян?
Ян задумывался, потом важно говорил:
— Если ты будешь хороший-хороший, лучше всех: не хулиган, — Ян загибал пальцы, — умный, добрый, вежливый, — Ян шаркал ножкой, показывая, каким должен быть Витька. Потом смотрел на грустную Витькину физиономию и смеялся:
— Познакомишь, Витька. Пошли кошек кормить.
Они шли к клеткам.
Львов было три. Старая-престарая львица Ада и её дети — Цезарь и Веста.
— Ничего себе детишки! — удивился в первый раз Витька.
Цезарь был раза в два больше мамы и самый свирепый на вид.
— Он не злой, Витька, нет. Ян его из бутылочки кормил. Вот такой котёночек. И Весту тоже. Только Веста — плохо. С Вестой опасно. Дурной характер. Может напасть. У-у, хитрая кошка, — грозил ей Ян.
Веста тёрлась шелковистой короткой шерстью о прутья и казалась совсем домашней. Вот-вот замурлычет.
Кормили их мясом. Вместе с мясом с бойни привозили громадные бычьи шкуры, мороженые, слипшиеся в комок.
Ян и Витька пилили их, как дрова, двуручной пилой на три неравные части, потом оттаивали в воде.
— Чтоб ангина не хворали, — говорил Ян. Цезарю давали больше всех. Ада ела совсем мало.
И ели они совсем по-разному: Цезарь хватал прямо с вил, рвал, грыз и ревел так грозно и яростно, что Витька каждый раз пугался. Ада завтракала неторопливо и деликатно. Веста вообще не ела при людях. Она прятала свою долю в угол и ждала, когда Ян и Витька уйдут.
Ян рассказывал Витьке, что Кличис выступает со смешанной группой. Вместе со львами работает гималайский медведь Тим.
Он появился у Кличиса два года назад совсем маленький, у него ещё и шерсти-то не было, один мягкий как пух подшёрсток.
— Тоже молочко сосал из соски. Как дитё, — говорил Ян, — а теперь такой большой — у-у! Гора! И сильный. Сильнее Цезаря.
— Ну да, сильнее! Лев — царь зверей. Он самый сильный, — протестовал Витька.