Вернувшись в лагерь, мы пообедали авокадо, лимонами и кокосовыми орехами и, впервые оставшись одни, сквозь веер пальм любовались закатом. Мы чувствовали себя в раю, уезжать не хотелось, но через месяц начнутся chocosanos, и я настаивал на том, чтобы выйти в море пораньше. Как и в Коста-Рике, нам советовали плыть только в утренние часы.
Ночь мы провели не очень-то хорошо (нет розы без шипов): заедали песчаные блохи, гремел гром и выл ветер. Ранним утром мы выглянули в окно и увидели, что в кустах уже поджидают вчерашние ребятишки. Заметив, что мы проснулись, они со всех ног кинулись бежать к джипу с охапками цветов в руках. А пока я возился с «Черепахой», пришел алькальд и принес два бамбуковых шеста футов по пятнадцать. Он слышал, как я спрашивал у молодежи, растет ли здесь бамбук достаточно высокий, чтобы можно было отталкиваться от рифов и промерять глубину воды. Утром он побывал на большом острове и срезал для нас эти шесты. Впоследствии они оказались самым ценным навигационным инструментом.
— Вы собираетесь отчалить сегодня, — сказал он, — но до новолуния море будет неспокойно.
— А когда новолуние?
Он неопределенно пожал плечами:
— Дня через два.
Вдали над Колоном небо оставалось зловещим, но над головой было ясно, и мы решили тронуться в путь. Помахали всем на прощание, отталкиваясь шестом, перебрались через гряду рифов и пошли по проливу, отделявшему большой остров от малого. Милях в двух от песчаной косы, где мы стояли лагерем, у конца острова, джип вдруг начал зарываться носом в волны. Вода захлестнула свечи, двигатель начал дымить. Я задраил все люки и пустил в ход трюмную помпу. Решив, что это просто какой-то неспокойный район, мы продолжали свой путь. Прошли еще одну милю до скалистого мыса, и вдруг, точно опрокинутый водопад, волны взвились высоко в воздух. Но нам предстояло еще некоторое время идти под защитой острова, и, если погода не улучшится, мы могли бы спрятаться в какой-нибудь бухте с другой стороны. Однако стоило отойти от спасительных берегов Исла-Гранде, как с моря подул встречный ветер и волны начали ударять с носа и захлестывать ветровое стекло. «Черепаха» тяжело переваливалась из стороны в сторону, и я осторожно развернул ее, рассчитывая объехать мыс. Но ветер был слишком силен — необтекаемая, с маломощным двигателем, она не могла с ним справиться; кроме того, я только теперь обнаружил еще один ее недостаток. Мне впервые пришлось вести джип на полном газу при закрытых люках. Указатель температуры подползал к критической цифре. Я знал: мотор перегреется гораздо раньше, чем мы успеем обогнуть мыс.
Ветер все усиливался. Мы не могли идти дальше, но мне не хотелось разворачиваться. Став к волнам бортом, джип рухнул в провал между ними, испуганно заскрипел и, подгоняемый ветром, дувшим прямо в плоскую квадратную корму, стремглав полетел обратно к острову.
Не успели мы высадиться, как вокруг снова собралась вся деревня. Алькальд предупредил нас, что, когда вокруг Адских Врат — так назывался мыс, к которому мы направлялись, — клубится пена, в море выходить нельзя. С тех пор я всегда следовал советам местных жителей. В тот же день над нами пролетел патруль, и я обновил свою рацию.
— Алло, «Ангел», я «Черепаха». Наши планы изменились. Остаемся на Исла-Гранде, пока местные предсказатели погоды не скажут, что можно двигаться.
Мысль провести день-два на нашем райском острове вовсе не пугала нас, и в ожидании шторма, которым, по словам алькальда, сопровождается новолуние, мы устроили себе более капитальное пристанище. Среди разнообразных предметов, постепенно накопившихся в нашем хозяйстве, был большой кусок нейлонового брезента с одной стороны синий, а с другой — желтый. Несколько шестов превратили брезент в отличное укрытие от солнца и прекрасный резервуар для сбора дождевой воды. Изумрудные волны плескались на белом песке у наших ног. Итак, мы поселились в своем лагере и стали ждать хорошей погоды, а пока с удовольствием бродили по берегу и разыскивали дары моря.
Как и все, кто читал «Робинзона Крузо» и «Швейцарских робинзонов», я в самом романтическом свете рисовал себе жизнь на тропическом острове, и в этом смысле Исла-Гранде был идеальным местечком. Свою походную печурку мы поставили в песчаную яму, скамейкой нам служило побелевшее бревно, а когда хотелось пить, под рукой всегда была целая куча кокосовых орехов. Так в блаженном безделии мы проводили дни в тени под тентом. Все вокруг дышало сладостной ленью, только быстрые отточенные движения птиц-перевозчиков да молниеносные нырки пеликанов за рыбой и броски крабов нарушали покой. Медленно скользили по волнам каяки, легко покоряясь усилиям мускулистых черных рук; даже бой барабана, доносившийся из деревушки через пролив, звучал как-то неторопливо; под длинные размеренные вздохи моря хотелось даже дышать как можно медленнее. Книги, прогулки по окаймленному пальмами берегу, купание в прозрачной воде, вдоволь еды, — это была настоящая идиллия… на несколько дней.