И в этот момент директор «Глоб-инфо» Егор Симаков сделал странное предложение своему тонущему конкуренту: выкупать часть новостей за приличную сумму. Правда, вместе с авторскими правами. Сделка состоялась, и вот уже четвертый месяц каждый божий день «Экспресс» аккуратно пересылало в «Глоб» массу материала.
Как-то раз Дмитрий, просматривая, как всегда, утреннюю сводку новостей, обнаружил, что почти все понравившиеся ему сообщения нигде не промелькнули, хотя и казались интересными. Тогда ему стало любопытно, какой же процент продаваемых Симакову материалов используется и в каких изданиях.
Проанализировав данные, он был изумлен: зачастую более половины выкупленных государственниками материалов вообще больше никогда не видели свет, а те, что выпускались, чаще выходили в самом конце ленты под заголовками «Разное», «На посошок», «Забавное». Дмитрий пошел в своем расследовании дальше, и к моменту возвращения отца у него накопились довольно любопытные сведения.
— А ты когда-нибудь задавался вопросом, зачем Симакову контракт с нами? — спросил он при первом удобном случае.
— Мне насрать. Главное — мы больше никому не должны и я хорошо отдохнул, — широко улыбнулся Александр, явно собираясь закрыть тему.
— Нет, ты посмотри. Я подготовил тебе несколько интересных диаграмм.
Дмитрий подсунул отцу под нос планшет. Александр удрученно вздохнул и уставился на картинку, как на раздавленного таракана. Через секунду недовольное выражение его лица сменилось озадаченностью.
— Еще более интересно мне стало, когда я проанализировал тематику используемой информации. Перелистни картинку. Меня осенило, когда в один удивительно замечательный день я отправил им кучу инфы: о новом центре ускоренного развития для детей, о визите в страну великого скрипача Джованни Джанини, об изъятии у преступной группировки украденного три года назад сарацинского меча. Так уж вышло, что ничего особо страшного у нас в тот день не произошло, кроме парочки пожаров, одной большой аварии на производстве и убийства школьницы. Ты не поверишь! Все негативные сообщения тут же были использованы в сотне изданий! Но кроме того, пошли также и хорошие известия, только в несколько измененном виде. О центре ускоренного развития детей упоминали вскользь, о Джанини сообщали, что, возможно, это вообще последний визит музыканта, потому что он чудовищно болен, а сарацинский меч изъяли у преступников, которые, возможно, использовали его для ритуальных убийств — а потом был пространный экскурс в историю криминалистики с яркими описаниями и фотографиями. Остальные хорошие новости ушли за гроши лентам в хвосты.
Отец выглядел растерянным.
— Ты намекаешь, что у старины Симакова после самоубийства дочери произошел клин сознания на чернухе?
— Я пока не знаю, — признался Дмитрий. — Но это занятно.
Александр сунул в рот табачную палочку.
— Да нет, это просто охренеть как странно. Я хочу увидеть все твои материалы. Если уж чистоплюю Симачу предстоит отправиться в дурнушку, я бы предпочел поучаствовать в подготовке поезда.
«И пришел он, и преклонил перед ветхим старцем свою осыпанную славой и золотыми бубенцами голову, и просил раскрыть великую тайну солнца, взрывающего сиянием своим тьму и страх. И сказал ему старец: если ты постигнешь ее, ты утратишь свой сладкий слог, над которым льют слезы девы всех девяти миров. И ответил ему прославленный певец: мои песни — это лишь стон израненного сердца. Я готов потерять его, если взамен увижу лик солнца! И старец улыбнулся ему и сказал: я научу тебя. Иди за мной, и не оглядывайся, чтобы запомнить дорогу — тебе не вернуться по ней…»
Дальше двигаться можно было только через шахту лифта. Чтобы проникнуть внутрь, предстояло воспользоваться специально запасенной карточкой доступа.
Впервые Дмитрий увидел, что у отца дрожат руки.
— Если Зайцев нас подвел, хана всему, — пошептал Александр, вставляя тонкую глянцевую пластину в считывающее устройство.
Карточка была поддельной.
Дмитрий, затаив дыхание, наблюдал, как бегает из стороны в сторону оранжево-красный глаз терминала. «Неужели не сработает? Неужели все закончится вот так?»
Раздался легкий щелчок — и терминал вытолкнул карточку, словно высунул язык. Проход был открыт. Облегченно вздохнув, они отправили лифт на верхний этаж, потом растянули двери и закрепили альпинистские тросы. Из шахты почему-то потянуло сыростью и нечистотами.
Александр тихо выругался.
— Мать их, они что, гадят туда?
Первым вниз прыгнул Дмитрий. Мягко отталкиваясь ногами о безопасную стену, остерегаясь прикасаться к проводам, он постепенно опустился на самое дно шахты. За ним последовал Александр.
Выбравшись из на нижний подвальный этаж, Дмитрий расстегнул куртку, снял нагрудный рюкзак и начал вытаскивать составляющие взрывчатки. Он добрую сотню раз проделал эту операцию дома, собирая и разбирая ее, чтобы выработать уверенность и ловкость движений. Но сейчас Дмитрий очень боялся сделать что-нибудь не так. Ладони стали влажными, волосы на висках склеились в сырые пряди. Замерев в неловкой позе и сдерживая дыхание, чтобы ни в коем случае не помешать Александр сосредоточенно наблюдал за работой сына, Наконец Дмитрий поднялся с колен и вытер лоб рукавом.
— Готово. Надеюсь, я все сделал правильно. Давай закрепим на несущих опорах.
Александр взглянул на часы.
— Мы немного отстаем от графика, но в рамках разумного. Так что если пошевелимся, еще есть шанс отсюда убраться.
— Это не принципиально, — ответил Дмитрий, фиксируя взрывчатку на очередной опоре. — Скорее всего, нас все равно найдут и расстреляют без суда и следствия, как террористов.
Отец криво усмехнулся.
— Не могу их осудить, ядрена мать. Ведь мы гребаные террористы и есть.
Дмитрий бросил на отца удивленный взгляд и запустил таймер.
— Ты уверен, что все сработает правильно? — спросил Александр.
Дмитрий кивнул. Вся операция продумывалась таким образом, чтобы число человеческих жертв было минимальным: именно поэтому взрыв должен был состояться после рабочего дня, в момент пересменки немногочисленного обслуживающего персонала. Конечно, было бы лучше, обойтись вообще без жертв, но это не представлялось возможным. Другого решения они оба так и не смогли найти.
Дмитрий помнил тот день, когда все открылось. Отец хмуро велел секретарше отменить все встречи и опустил жалюзи на окнах и дверях. Молча достал из бара два стакана и водку, и они выпили, не находя слов, чтобы начать разговор. Тишина стала вязкой и тягостной, пока наконец Дмитрий не произнес:
— Какая мерзость, Боже мой…
— Мерзость? — заорал отец, вскакивая со своего кресла. — Ты говоришь, мерзость? Да это преступление, черт подери!
— Да, только попробуй кому-нибудь доказать, что…
— Да нечего тут доказывать! — рявкнул Александр. Он запихнул в рот табачную палочку и начал нервно ее пережевывать. Дмитрий пристально разглядывал позолоченный вензель на стекле стакана.
— Нас держат за бессловесное стадо. За скотов, которых нужно пасти на четко ограниченной территории, кормить по расписанию и тщательным образом выводить наиболее полезный и покладистый вид. Причем все это происходит исключительно в рамках закона! Фактически ведь нет никаких нарушений ни гражданского, ни уголовного права.
— Да уж, нам всего-навсего взрывают сознание! Изо дня в день, из года в год, управляя нашими чувствами и эмоциями, как угодно!
— Да и к ответственности призвать в общем-то некого, — продолжал рассуждать Дмитрий, чуть прищурив глаза и играя стаканом в руках.
— Разослать информацию по лентам новостей, подать иск в прокуратуру, в конце концов!
— По лентам новостей? И кто поверит бредням старого параноика?