И вот с тех пор с ними с обеими начались эти оказии. Сестра прожила в браке с тем парнем недолго: видимо, тоже пухла или с мужем что случилось, не запомнилось. Так вот они до сорока и дожили.
— И что же теперь делать? — спросила она.
— Ну, раньше надо было делать, когда колдунья жива была, — ответил её знакомый экстрасенс, — хотя… если есть сильное желание, то можно и сейчас кое-что сделать.
И описал процедуру. Прийти на то место, где жила колдунья, с собой принести трёхлитровую банку святой воды, тазик и, встав в её доме, раздеться и омыться этой водой, тщательно собрав её обратно в тазик, а затем слить в банку. Потом что-то начитать и с этой водой куда-то вылить.
В общем, Галина Ивановна и сестра, всё тщательно взвесив, решили: надо избавляться. Долго рядились, но собрались и приехали в эту деревню, в которой не были уже 20 лет. Нашли место, где стоял дом на окраине. Оказалось, что дом сгорел, а колдунья умерла несколько лет назад, как и предсказал экстрасенс. Видимо, деревенские ещё долго терпели и после её смерти дом подпалили. Надо было ритуал провести на рассвете, решили это сделать на пепелище.
— И вот, — рассказывает она, — солнышко вышло, птички поют, мы — на рубеж, шутим, хихикаем, две взрослые тётки, надо же до такого додуматься!.. Подходим к остаткам дома, а нас словно что-то не пускает. Только было бодрое настроение, а вдруг резко упало, страх навалился. Сестра говорит: смотри! Я на небо-то глянула, а солнца уже нет, всё за минуту какую-то облаками затянуло. Сумерки! Как такое может быть?! А мы упорные такие, зубы стучат, но прём танком, не останавливаемся. Ветер ледяной дунул, и тут началось! Обгоревшие брёвна как зашевелились, и ты знаешь, как будто хлопанье крыльев вперемежку со свиным визжанием, да так пронзительно! Волосы у меня на голове зашевелились…
— Ну и что, вы всё-таки сделали это? — не выдержал я затянувшейся паузы.
— …Нет. Мы банки бросили и бежать… А только отбежали, оглянулись — а над опушкой снова солнце, птички поют…
После этого у меня осталось какое-то разочарование: всё-таки надо было до конца идти. Хотя, с другой стороны, сам-то не обделался бы в штанишки, попади в такую ситуацию, при том, что никогда с таким раньше не сталкивался? И, конечно, сомнения: как-то это уж чересчур, чтобы вот так утро-вечер резко в течение одной минуты туда-сюда скакали. С другой стороны, не верить ей, главбуху крупного банка, лишнего никогда не болтающей, я тоже не мог.
А потом, через несколько лет, я узнал, вычитал, да и сам убедился: когда человек переходит на другой уровень восприятия в результате стресса, медитации, магического ритуала или в силу каких-то других условий, то действительно днём наступают сумерки, а в кромешной темноте ночью, наоборот, наступает как бы предрассветное утро. Голоса птиц исчезают, случайные люди разбегаются в разные стороны, и человек входит в изменённое состояние сознания, которое невозможно в обычной жизни. А видит человек то, что предлагают страх, неуравновешенность и стереотипы мышления. И попадать туда стоит только в подготовленном и бесстрастном состоянии, точно зная, зачем это нужно, и зная, как действовать, иначе либо разрыв сердца, либо дурдом. Удача, когда после такого приключения остаётся только простирнуть штанишки.
Авария в Самаре
Году в 94-м был в командировке в Тольятти, оформлял партию машин для отгрузки с завода. Днём решал вопросы, а ночевать ездил в Самару. Эпопея подходила к концу. И вот еду с утра, подъезжаю к окраине Самары и вижу: метрах в трёхстах навстречу мне едет «копейка». На перекрёстке вылетает скорая и на полном ходу в неё врезается. Полетели как спичечные коробки, у меня аж дыхание перехватило. Подъезжаю, выхожу. Пока суть да дело — уже вокруг столпилось прилично народу. «Копейка» вверх ногами, открываю заднюю дверцу, оттуда вываливается тело без головы! Но крови нет и шевелится! Давай вытаскивать, а это живёхонькая старушка так вжала голову в плечи, что всю её упрятала под куртку. Оказалось, что это ехала вся семья — мама, папа, сын, дочка и бабушка. Мама сама вышла, отца зажало, ногу придавило, а детей я достал. Мальчишка лет семи-восьми живой, а девчонка лет пяти — без сознания. Присел, приподнял на руках, а у неё пена изо рта, хрипит, и всё лицо осколками стекла изрезано. Мальчик ревёт, носовым платком ей пытается кровь стереть и задирает порезы. В общем, я в шоке, мальчишке говорю — не делай так, а сам соображаю: надо бы перевернуть на живот, чтобы пена вытекала, и, главное, срочно надо в больницу. Оборачиваюсь к людям и громко говорю: «Срочно девочку в больницу надо! Кто знает, где находится больница?» И вижу, что никто не отвечает. Люди встали полукругом и молча смотрят, не шевелятся даже, как остолбенели. Причём человек десять, наверно, сейчас точно не помню. Я уже закричал: