Я знал! Всё ты, Анна! Ты поняла мой план и доработала его с учётом своей точки зрения. В суде должен был находиться только Мастер, а остальные четверо за время моего заключения в Азкабане должны были уведомить боевых магов, не замешанных в работорговле. Им предстояло ожидать, пока я устрою скандал и выявлю причастных к этому злу. Тогда разговор будет особый, откровенный и беспощадный.
Но нет. Анна решила сделать меня знаменем — знаменем, которое понесут многие маги и магические существа. Знаменем свободы, победы, правосудия и справедливости. И это всё? Превосходно, это почти не меняет мой план. Они предупредили, своё дело сделали. Теперь моя очередь. Стать победоносным, кровавым символом триумфа над работорговлей. Хорошо, пусть так. Но сегодня я веду бал, Анна. И вы все будете играть по моим правилам.
— Прошу минуту внимания, — сказала Сьюзен, нарушая тяжёлую, удивлённую тишину в суде. Она была великолепна, не смущаясь перед столь громкими именами и титулами. Уверенно и спокойно она продолжила вести процесс, не переставая искать способ спасти меня. Уже мгновенно нащла решение, эх, Сьюзи. — Учитывая все эти изменения, мы понимаем причины нападения некроманта на мирных граждан и сотрудников Департамента Магического Правопорядка. Я предлагаю провести голосование о помиловании лорда Певерелла.
— Нет!!! — Анна, Коралин и Амелли одновременно воскликнули вслед за словами моей названной сестры. Сьюзен, изогнув бровь, встретила их взгляды с непреклонной решимостью, заставив противниц отвести глаза. Да, попробуйте отнять у женщины единственного родственника, и она будет бороться до конца. Та юная ведьма в Годриковой Лощине напомнила мне об этом. Безмолвный спор закончился победой Сьюзен, вынуждая их выступить первыми. Вперёд вышла вейла.
— Прошу прощения у главы Визенгамота за наше неподобающее отношение к суду. Пожалуйста, выслушайте. Вы, маги, в отличие от нас, магических существ, не можете видеть магию. Мы увидели то, что скрыто от вас, едва войдя в суд. Разрешите мне объяснить причину нашего возгласа. Я вижу больше, чем мои коллеги. — Лёгкий уважительный кивок в сторону эльфийки и вампирши. И, дождавшись разрешения Сьюзен, вейла продолжила, устремив взгляд в мои глаза.
— Даже аура Детей Ночи несёт в себе почти погасший, но всё ещё свет и тепло, заканчиваясь ореолом жемчужного света. Мою ауру видно и так. А вот почтенный сир Певерелл. Я не уверена, что он ещё человек. За его магической аурой я не вижу души. Я вижу лишь жадное облако мрака, которое темнит даже воздух вокруг некроманта. Позвольте напомнить, что такой эффект мы наблюдали во время его ритуала в Годриковой Лощине. Его магия пугает: там нет тепла, лишь лютый холод и безысходность. Сир Певерелл стал Тёмным Лордом, превзойдя всех, кто принимал этот титул ранее. Даже аура Гриндевальда была теплее. Имеем ли мы право рисковать всем ради него? Если он останется жив, за ним последуют все: маги, вейлы, вампиры, оборотни. Мы можем получить Тёмного Лорда, способного завоевать Землю. Имеем ли мы право на снисхождение, учитывая всё, что сделал сир Певерелл?
Я откинулся на спинку стула. Может быть, она права: чудовище внутри меня больше не прячется, оно слилось с моей душой, став не живым и не мёртвым. Хм. Как выглядит аура Анны? Вероятно, это зелёное пламя или молнии, обвивающие её роскошные волосы. Может быть, это и есть явное проявление ее ауры? Интригующе. Но воздух вокруг королевы Авалона также темнеет. Значит, вейла лжёт. Не только моя аура излучает мрак; в этом есть смысл: Анна — самая могущественная тёмная ведьма на Земле, и такая аура ей подходит.
Тихое покашливание Сьюзен вернуло меня к действительности. Я заметил, что в последнее время углубляюсь в размышления о магии, пытаясь заглянуть за пределы обычного понимания. В то время как многие просто используют свои способности, не задумываясь о природе магии. Пока я размышлял, голосование, похоже, уже завершилось, и не в мою пользу. Сьюзен снова поникла и, твёрдым тоном, вынесла мне смертный приговор, разрешив попрощаться с теми, кто захочет.
Первой ко мне подошла Морганна, её нежная улыбка, полная печали, казалось, светилась изнутри. Она крепко обняла меня, притянув к себе, и мы замерли в полной тишине, не сказав ни слова. Какие слова могли передать то, что мы видели в глазах друг друга? Её взгляды, полные отчаяния, говорили только одно: «Прости меня».