— Это кто же? И что увидит, пан Бенедикт.
— Мы вон как намучались, чтобы только сюда его притащить! Вот только представьте: ногами или головой, выпирает такой полутруп в Азию и махает ручонками на ветру. А если войдем тут в поворот, достаточно, чтобы кто-нибудь глянул в окно.
— Вот вы какой! Честное слово, прямо «Ода к радости».
— Опять же, он уже успел загадить ковер.
— Вот и посидите на нем, свесив руки — он сгниет тут, цветочки вырастут.
— Ха-ха-ха.
— И пожалуйста! — Обиженная, она отряхнула руки. — Я и не навязываюсь. Пан Бенедикт может продолжать в соответствии с со своими замыслами, прошу прощения, если помешала. — Елена направилась к выходу. — Ну да, конечно, пора на ужин. До свидания.
Не поднимаясь, я-оно перехватило ее в поясе. Когда вагон дернулся, девушка потеряла равновесие; я-оно стиснуло ее еще сильнее, снова упустив при этом платок.
— Что это вы себе позволяете!
— А мы, убийцы, известны своими свободными обычаями. Там есть чистые листы?
— Есть несколько.
— Нужно как-то вытереть эту кровь. Насколько удастся. И чтобы не впитывалась в ковер. А то представьте себе: возвращается человек в собственный compartiment[105], а на полу, ни с того, ни с сего, огромная лужа крови.
— И труп в шкафу? Все видели, что турок вышел с вами.
— Так дайте же мне их.
Елена вытащила стопку листков, прижимаемых к столешнице французским словарем. Глянуло. Половину первой страницы занимало гидрографическое описание окрестностей Тюмени (множество речек и протоков, длинные водные пути) на сухом французском, все напечатано с огромным количеством ошибок, целые слова забиты, буквы, запечатанные другими буквами; после этого шли сплошные строки из одной буквы: ааааааааааааааааааааа, bbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbbb, ссссссссссссссссс и так далее.
— Давайте мне только чистые, эти оставьте, а то он узнает, что кто-то забрал.
Смявши листок в руке, я-оно склонилось над головой Фессара.
— И что, он будет сильнее тронут этим, а не лужей крови у кровати?
Панна Елена глядела сверху, указывая пальцем.
— Тут. И тут. Вон там. И еще здесь.
— Я начинаю понимать несчастного Макбета, — заговорило-было я-оно.
— Поспешите, пан Бенедикт, ведь он в любой момент может вернуться с ужина.
— Уф. Сам стану, как мясник.
— Так капитан же разбил вам нос, у вас есть алиби. — Она наклонилась. — Не вижу, где же рана? Поверните-ка его.
— Минуточку.
Я-оно оттерло кровь с кожи черепа и с ковра под ней; пятно, конечно, осталось, но яркий узор немного маскировал его. Схватив под подбородок, прижало голову турка левым виском к полу. Кровь текла из разреза над правой бровью. Я-оно протянуло руку за следующим листком.
— Раз уж мы его обворовали, — предложила Елена, то, может, свистнем и полотенце, все равно же выбросит, и следов не будет.
— Понятно, но лучше сразу содрать ковер с пола.
Труп застонал и открыл рот.
Я-оно вскочило на ноги.
Панна Елена от неожиданности уселась на секретер, сбрасывая с него книги и бумаги.
— Так вы его не проверили?!
— Не успел. Вы сразу же…
— Не успел!
— Впрочем, вы же сами видели. Труп — как живой. То есть — как мертвый. То есть… Очень убедительный такой покойничек, вот что я хотел сказать.
— Пульс! Или хотя бы дыхание! Что угодно!
— Но он же не приходил в себя, когда мы его тут таскали.
— Вы лучше на мессу пожертвуйте в благодарность, за то, что он живой, а не жалуйтесь.
— Я и не жалуюсь. Я только… Прежде всего, это было случайностью. Это вы сделали из всего этого убийство!
— Что я слышу…?
— Ну да! Это у вас мания какая-то! Убийства, следствия, преступления! Раз уж тело в крови, так и труп. А если труп, то наверняка смертоубийство. Дурацкая случайность, но появляется панна Елена, и через полминуты мы уже избавляемся от останков — сообщники преступления. Как раз об этом я и говорил, когда вы меня высмеивали! Так и становишься в Лете убийцей, никакого убийства не совершив. Впрочем — именно так я и сделался этим чертовым графом. И, один Господь ведает, кем еще.
— Ну, если бы мы выбросили его через окно из мчащегося поезда, убийство бы точно случилось.
— Это вы бы выбросили.
— Так сама бы я и не подняла.
— Но ведь хотела же!
— Я помочь хотела! Неблагодарный! Ледяное сердце! Я тут жертвую собой, а этот…
— А вас кто-нибудь просил? Нет! Чего вы вообще от меня хотите?! Сами тут пришли и в двери рвались! Кто такое видел! Где вас так воспитывали! И теперь тоже — навязываетесь — с трупом…