Королева широко распахнула глаза, выдавая свое изумление.
— И как я сама не догадалась? Благодарю вас, господин Увер. Если вы не против, я прочитаю… его письмо… вероятно, там есть какой-нибудь скрытый смысл, Уильям любил доносить свои замыслы между строк, пряча их, как пиратские сокровища. То есть… извините, не слишком удачное сравнение…
Она окончательно смутилась и выхватила у Ресвайта свиток пергамента, перетянутый голубой лентой. Знакомый изящный почерк, рунический наклон влево, мелкие округлые литеры, подпись — стилизованная «H»… все это явно не было ошибкой — таким способом написания не пользовался никто, кроме Уильяма. Пусть королева и плохо справилась со своей ролью заботливой и любящей матери, но привычки приемного сына запомнила во всех деталях — на всякий случай, чтобы король не посмел упрекнуть ее в недобросовестности…
«Дорогая госпожа Дитвел,
я пишу вам из Драконьего леса, древнего королевства народа хайли. Спешу сообщить, что со мной все в порядке — Эс говорит, что драконы не питаются такими костлявыми людьми.
Вам должно быть известно, что шестнадцать с половиной лет назад хайли пропали, а границы Драконьего леса поросли непроходимым терновником. Это произошло по воле короля Тельбарта, моего дедушки — он, избегая войны с Талайной, погрузил своих сородичей в сон, и долгое время в их королевстве жили одни медведи, белки и зайцы. Однако после моей коронации, проведенной Эсом, народ хайли вернулся и снова охраняет свои владения.
Было бы чудесно, если бы вы передали моему отцу неискренние слова благодарности. Спасибо ему за то, что имя госпожи Элизабет, моей родной матери, не звучало в Талайне с тех самых пор, как она умерла от болезни, а меня предоставили развеселому отряду нянек и слуг. Спасибо ему за то, что он отказался меня воспитывать, потому что иначе из меня выросла бы такая же свинья, какой сделался он сам, и я бы тоже сидел в королевской кухне и хрустел капустой, пачкая рассолом одежду. Спасибо ему за то, что он бросил королевство, спасенное от войны женщиной, чьи последние просьбы он забыл или отмел за ненадобностью, считая, что держать свое слово перед мертвыми совсем не обязательно.
Я также спешу вам сообщить, что народ хайли не собирается поднимать мечи и пересекать Альдамас, чтобы проучить Его жирное Величество. Но если мы обнаружим, что Альдамас пересекла ваша армия и что вы со своими союзниками готовитесь к очередному сражению, наши генералы тоже соберут войска и сожгут человеческие земли, как сжигали колдунов на кострах несколько десятилетий назад.
Я не желаю вам ничего хорошего. Умрите, потому что своими стараниями — вернее, их отсутствием, — вы заслужили смерть еще при рождении.
До свидания,
я надеюсь, что мне не придется рубить вам голову лично,
король (зачеркнутое пятнышко рядом с титулом здорово напоминало литеру «Э») Уильям».
Женщина опешила и прочитала письмо еще раз, пребывая в крайнем недоумении. Если первая половина письма имела много общего с привычной манерой Уильяма (даже абзац про его отца, потому что наплевательское отношение к нему сына давно стало причиной шуток для талайнийской знати), то вторая так остро не вязалась с его образом, будто перед тем, как ее сочинить, юноша выпил пять бутылок вина. И, тем не менее, гнев заставил королеву повернуться к Ресвайту и приказать:
— Сообщи капитанам разведки, что я хочу получить как можно более подробный отчет о нынешнем положении лесного народа. Пусть они раскопают все: сколько у хайли воинов, где находится их столица, имеются ли у них в подчинении драконы и чем занят, — она смяла свиток, — мой приемный сын, Его Величество Уильям, полноправный король Драконьего леса.
— Да, моя королева, — поклонился мужчина.
***
Альберт, бывший оруженосец, с нескрываемой завистью посмотрел на сэра Говарда. Тот, переодетый в черную с серебром военную форму народа хайли, крутился перед зеркалом и тщетно старался оценить свое отражение, но зауженные штаны, широкая рубашка и теплая куртка с меховым воротником, так подходившие любому ребенку леса, на нем самом выглядели откровенно странно.
— Вам идет, — осторожно польстил хайли. — Не беспокойтесь, Его Величеству придется по вкусу ваш наряд.
— Без доспехов мне как-то неуютно, — пожаловался Говард. — Я привык, что они закрывают мое тело почти полностью, и они придавали мне… э-э-э… гораздо более грозный вид, чем когда я одеваюсь по моде вашего племени.
— Вам идет, — повторил господин Альберт. — Кроме того, носить знаки отличия моего, как вам угодно было выразиться, племени — это наивысшая честь. Мы считаем, что вы ее достойны, поскольку вы уберегли нашего короля.
Рыцарь покраснел.
— На самом деле, — ради справедливости заметил он, — я служу ему всего лишь пару недель, и у меня до сих пор не получается вписаться в его распорядок дня. Я определенно не создан для королевской жизни, хоть и происхожу из благородной семьи…
Альберт похлопал его по плечу:
— Все нормально, господин Говард. Идемте, мой король не особенно терпелив.
Оруженосец Уильяма сокрушенно вздохнул, поправил меховой воротник и покорно вышел из отведенных ему покоев. Альберт, уснувший вместе со своим народом — и переживший своего господина, — ориентировался по Льяно с такой легкостью, что, наверное, его не остановила бы и слепота. Он знал каждый коридор, каждую лестницу, каждую галерею. Он раздал своим товарищам приказы, как именно их следует привести в порядок. Он временно исполнял обязанности советника при Его Величестве — лишь до тех пор, пока юноша не научится разбираться сам, — и это так потрясало сэра Говарда, что он поглядывал на хайли не то что с уважением, но и с благоговением, как на Бога.
По дороге к покоям короля Уильяма они встретили немало слуг, чьи звездчатые, обведенные розоватой каймой зрачки едва различимо горели в темноте. А за поворотом, у железных винтовых ступеней, на них наткнулся крылатый звероящер в человеческом теле.
— О, Говард! Ты наконец-то переоделся? — обрадовался он, неприкрыто любуясь рыцарем. И заключил: — А ты, оказывается, не такая уж и громадина. Я-то опасался, что у тебя размах плеч равняется ширине шкафа. Ладно, ладно, — он весело расхохотался. — Молчу. Я прогуляюсь с вами до покоев Уильяма, да?
— А вы разве не оттуда спускаетесь? — вежливо уточнил Альберт. В отличие от большинства хайли, он принимал присутствие Эса, как должное, и испытывал к нему нечто вроде приязни — потому что светловолосый парень тоже приложил руку к отмене заклятия Тельбарта и оберегал короля Уильяма не меньше, чем сэр Говард.
— Оттуда, — невозмутимо согласился дракон, — но теперь мне страшно охота посмотреть на его реакцию. Ну что, двинули?
И он первым направился вверх по лестнице, напевая что-то под нос.
Рыцарь с тяжелым сердцем пошел за ним. Он уже представлял, как выбежит из апартаментов Его Величества со слезами на глазах, и здорово помрачнел по этому поводу, но, постучав и услышав рассеянное «Войдите» обнаружил, что Уильяму не до насмешек в адрес оруженосца.
— Мой король, вы что-то потеряли? — настороженно осведомился Альберт, намереваясь найти и покарать любого, кто посмел покуситься на вещи Его Величества.
— Да, — юноша вылез из-под стола, где ползал, подсвечивая себе путь свечой. — Эс, тебе не попадалось мое письмо? Я подумывал, как бы мне донести до матери, что Драконий лес — это снова целостное королевство, еле сочинил три абзаца, а потом явился ты.
— О, не надо ничего искать, — отмахнулся крылатый звероящер. — Я уже нашел и отправил.
— Отправил?! Но я ведь не…
— Это не страшно, я закончил твое письмо за тебя, — жизнерадостно улыбнулся Эс. — Обещаю, твоей мачехе понравится!