— У тебя есть деньги? — спросил Владик, когда несколько человек, стоявших впереди нас в короткой очереди, получили билеты.
В кармане у меня оказался один рубль.
У Владика нашлось пятьдесят копеек. Перронный билет стоил рубль.
— Так, — сказал Владик, — на два билета не хватает. Купим один, ты пойдёшь на платформу, а мне придётся подождать здесь.
— Почему я пойду на платформу? — спросил я.
— Рубль — твой, — ответил он.
— Я дам тебе пятьдесят копеек, — сказал я.
— Не в этом дело, — ответил он, подумав мгновение: — ведь говорил с Лёшкой за Анну Аркадьевну всё-таки ты!
Я ничего не ответил, только посмотрел на Владика. Он быстро сказал:
— Ладно, попробуем пройти вместе.
Мы скорым шагом спустились в туннель. Рядом с нами шло много встречающих с букетами. Были и люди без цветов, но с чемоданами — эти уезжали сами. Мимо контролёрш все проходили, не останавливаясь, не замедляя шага. Некоторые на ходу показывали свои билеты, другие проходили просто так.
— Надо только иметь уверенный вид, — прошептал Владик, когда мы приблизились к контролёршам, — и ничего не спросят даже…
У него был и на самом деле уверенный вид. В толпе мы оба прошли мимо контроля без всякой задержки. На мой билет ни одна из железнодорожниц даже не взглянула.
— В порядке… — произнёс Владик облегчённо.
И сразу мы услышали за спиной окрик:
— Мальчик, вернись!
— Мне вернуться? — спросил я с надеждой и остановился.
— Нет, ему. Он вот без билета. — Контролёрша указала на Владика.
Владик пошёл назад. Не знаю, почему его не пропустили. У него был очень спокойный вид, а у меня, по-моему, наоборот, подозрительный. Как догадались, что именно у него нет перронного билета, я не представляю. Так или иначе, Владик остался где-то на площади, а я вышел на платформу, к которой уже подкатывал не спеша поезд Кисловодск — Москва.
Поезд остановился, и сразу стало на платформе шумно, суматошно: вокруг меня обнимались, целовались, искали и находили друг друга приехавшие и встречающие, только я стоял на одном месте, у входа в туннель, искал глазами Анну Аркадьевну и боялся, что сейчас увижу её. Но мимо меня прошло уже много людей, на перроне стало просторно, однако Анны Аркадьевны всё не было. У меня мелькнула мысль, что, может быть, я нечаянно пропустил Анну Аркадьевну, а Владик на другом конце туннеля, при выходе на площадь, её встретил и сейчас уже обо всём ей рассказывает. Как бы это было здорово!
Мечтая, я, наверно, не очень внимательно глядел по сторонам. Когда мечтаешь, то видишь уже только то, что тебе хочется, а не то, что делается вокруг. Так что я прямо вздрогнул, когда передо мной в нескольких шагах очутилась вдруг Анна Аркадьевна. Она была загоревшая, в широкополой соломенной шляпе, светло-зелёном платье и босоножках. Рядом с ней шёл бледный, сразу видно, что не с юга, парень в чёрном костюме и нёс, слегка клонясь в одну сторону, большой чемодан. Он называл Анну Аркадьевну Анечкой и на весь перрон говорил о том, что её телеграмма пришла только утром, и поэтому её родители, которым он звонил, не сумели выбраться на вокзал.
— Так и получилось, что я один тебя встретил, — сказал он потише и взял Анну Аркадьевну под руку.
Они поравнялись со мной.
— С приездом! — сказал я хриплым голосом и загородил им дорогу. — Это я…
— Шатилов? — изумилась Анна Аркадьевна. — Здравствуй! Что ты здесь делаешь? Встречаешь кого-нибудь?
— Да, я встречаю, — сказал я и с трудом добавил: — Вас.
— Меня? — Анна Аркадьевна была, как говорится, поражена. — Меньше всего ожидала сейчас увидеть тебя, Шатилов…
— На площади ещё Горяев ждёт, — предупредил я, — Владик.
— Что-нибудь случилось? — спросила Анна Аркадьевна.
— Случилось, — сказал я.
— Так что ж ты? Ну?.. — Анна Аркадьевна испуганно смотрела на меня, остановившись как вкопанная посреди перрона.
— Случилось, но не очень страшное, — сказал я, чтобы её успокоить.
— Так что же?
— Я потом, — сказал я и покосился на парня с чемоданом. — Можно потом?..
— А-а, — сказала Анна Аркадьевна с облегчением, — так, может, мы потолкуем с тобой завтра? Раз ничего страшного…
— Ничего очень страшного, — сказал я спокойно, — но через два часа будет уже поздно.
После этого Анна Аркадьевна почему-то опять сильно встревожилась.
— Что же, — заторопилась она, — тогда скорее поедем ко мне. Где же Владик?