Наш курс отправил письмо Ректору и Декану: «просим учесть хорошую успеваемость Сокола в течение ПЯТИ лет. И разрешить пересдачу».
Под прошением собрали, я всех обошла, больше двухсот подписей. Но партком Университета был против нашего «гнилого либерализма» Подумать только Сокола спросили, как он представляет себе слияние города с деревней при коммунизме, его ответ, по убеждению парткома, прозвучал издевательски. «Вначале, сказал он, нужно провести хорошие шоссейные дороги от города к деревне».. Больше говорить ему не дали….
В январе 1970 на доске объявлений появился приказ: «Студент И. Сокол с химического факультета отчислен… за неуспеваемость.»
Вскоре он зашел ко мне.
– Это был только предлог, – Илья усмехнулся краешками губ.– Пусть идут куда подальше вместе с их дипломом. После смерти отца мне пришлось подрабатывать. В лаборатории у нас занимались алкалоидами, по галлюциногенному действию Получили сильнее ЛСД и меньше изученное. Естественно, нашлись добровольцы, ну, и я в том числе. А потом, без предупреждения, стали увеличивать дозу.
Я возмутился. Тогда заманили на это дело сопляков со второго курса. Мы, говорили им, противоядие исследуем, гарантируем то да се, а я не выдержал и ляпнул: «нет еще противоядия, никак не изобретут».
Люба, я просто мешал этой «академической», насквозь криминальной хунте чувствовать себя в безопасности. От меня нужно было избавиться любыми путями… Вот они и вспомнили мне слияние города с деревней…– Он молча выкурил полпачки сигарет.
«Да ведь и Галю выкинули по той же причине, что Илью Сокола, – мелькнуло у меня.– Убийцы боятся свидетелей своих преступлений… Избавляются от них действительно любыми путями».
– О тебе тоже распускали сплетни! – добавил Сокол, уходя.– Я им и врезал, что никакое это не самоубийство, ты не могла забыть о противогазе. И что нашего Пшежевского надо судить… Мне тут же приклеили бирку: поведение Сокола «не соответствует облику советского студента». И вот расправились за все. Скажи своему Славе Дашкову, чтобы поменьше трепался…
Но я, по правде говоря, не обратила внимания на его слова, как впрочем, и на многое другое: диплом на носу, свекровь скандалит с домработницей, требует, чтобы я вела хозяйство; у Сергея бесконечные гости. Моя обязанность – улыбаться – это нужно для связей. Когда кашляешь кровью, выплевывая куски легких, это нелегко.
Иногда мне хочется плюнуть всем его сиятельным гостям в лицо. Сергей говорит, у тебя характер испортился… Наверное, так и есть: не могу видеть военную форму.
К Славе Дашкову я так привыкла что почти перестала его замечать.
Заметила, когда было поздно. 9 апреля 1970 года он исчез. Живой человек из плоти крови испарился, как Привидение. На доске объявлений прикололи свежеотпечатанный лист: «Студент Дашков С. отчислен с химического факультета по собственному желанию».
Но я уже давно не верю объявлениям. Не верю,– что из университета уходят по собственному желанию за два месяца до получения диплома. Исчезают, не попрощавшись с друзьями, не взяв из дома даже портфеля… Просто проваливаются в неизвестность…
Глава 8. Мой пропавший друг Слава Дашков
Теперь я как бесприютный скиталец, странствующий без компаса по лабиринтам памяти. Может быть там, в прошлом, скрыт смысл того, что случилось со Славкой… И перед глазами снова всплывает все, что казалось неважным и незначительным за пять студенческих лет.
Первое сентября первого курса. Мне ничего не лезло в голову, потому что сразу после занятий мы с Сергеем собирались подавать заявление во Дворец Бракосочетаний – Но какой-то чудак – нас распределили по двое для лабораторных занятий – взял в руки колбу и тут же ее разбил. Осколок порвал мне чулок. В столь торжественный день это было весьма некстати, поэтому меня прямо трясло от злости. Мой чудаковатый напарник невозмутимо посмотрел на меня сквозь толстые стекла очков и строго спросил: «Ты теорию относительности знаешь?» Я решила, что он малость с приветом – откуда мне на первом курсе знать такие вещи? Тогда он просто утопил меня в презрении. Голубые глаза будто вылезли поверх оправы, осмотрев меня сверху вниз. «Я теоретик, а ты – практик»,– заявил он на полном серьезе. Я прямо обалдела и забыла про порванный чулок. Когда «теоретик» опрокинул бутыль с кислотой, стало ясно, что в практикуме мне придется вкалывать за двоих. Вскоре неуклюжему парню, Славке Дашкову, предложили перейти в теоретическую группу – туда отбирали лучших студентов. Почему-то он отказался, а я, эгоистка проклятая,– была рада –Славка был удобнее любого учебника, и если я чего-то не понимала, он тут же мог объяснить. Вообще Дашков оказался славным, добрым малым, правда немного чудаковатым, он даже на свадьбу ко мне не пришел, хотя за два месяца знакомства мы стали друзьями.