Но она перебивает, бесцеремонно и в нетерпении.
— Ты уже говорил это, Итачи. Мы уже сошлись в том, что ты не виноват. Ты не знал.
Я кладу ладонь ей на рот.
— Тшш. Выслушай. Хорошо?
Она кивает. Моя принцесса.
— Я должен был встретить их и доставить домой. Я. И никто другой. Семья дороже всех. Я облажался. По крупному, мой отец в коме, мать мертва, а брат и не брат мне, в общем.
Моя малышка снова перебивает меня.
— Их нашли, Итачи, — люблю своё имя в ее губах. — Они мертвы, пожар, помнишь?
Киваю. Помню. Ага, пожар. Еще одна ложь, о которой я ни в коем случае не расскажу ей. Потому, что в ее глазах я готов быть всем кем угодно, но не жестоким убийцей.
— Я предал семью, малышка. Я любил её всем сердцем. Но тогда появился кое-кто, кого я полюбил сильнее, хотя и не должен был.
Она замерла, мне казалось, что он и не дышит.
— Я влюбился как подросток, — усмехнувшись, подметил: — как мой брат. Мне даже казалось, что сильнее. И сейчас кажется. Настолько я люблю тебя принцесса. Но…
— Итачи, — ее голос дрогнул, а на глазах появились слезы.
— Я был настолько очарован тобой, что, впервые позволил натворить глупостей, — сделал паузу. — В смысле, в тот день я угробил слишком многих, принцесса. Маму и отца, — я снова вдохнул и всё-таки произнес, сковывающим горлом: — тебя и Саске.
Она снова хотела возразить, но я жестом указал ей помолчать. Я улыбнулся, видя, как она нехотя повиновалась.
Как здесь не поддаться очарованию? Она была идеальной: от горячего тела до прелестных повадок.
— Во-первых, я остался дома.
Одна из главных ошибок. Мне хотелось смотреть на нее часами. Мне хотелось злить и заставлять ревновать Саске днями. Но в реальности, сколько бы он не ревновал, она всё равно его. Была.
— Во-вторых, я поцеловал тебя.
Утраченный контроль я бы и смог вернуть, но не после того как поцеловал ее. Не после того как мечта стала реальностью. Не после того как я узнал это с ней, а не с клонами шлюх. Не после того как она ответила.
Я взял ее за руку, желая почувствовать тепло в последний раз. Она не двигалась.
— В-третьих, я солгал Саске, — вдох, — и тебе. Я понятия не имею, чем руководствовался, но тогда… я сказал ему, что ты моя, была моей уже долгое время. И его ревность не беспочвенная.
Вышло мягче. Наши крики были слышны отовсюду. Он между делом спросил, почему я приехал на час позже. Я ответил, что не мог насытиться Ричи. Обозленный и понимающий мои предыдущие намеки к ней, он припечатал меня к стене, вырос засранец. Слово за слово и у меня уже была готовая история о том, что мы трахались месяцами за его спиной. Каждый получил по паре ударов, прежде чем нас разняла охрана.
Она замерла. Она плакала. Уже вряд ли от счастья. И я боялся ее утешить. Я боялся быть отвергнутым. Меня радовало только то, что ее рука все еще находилась в моей.
В моих мечтах она говорила, что-то на подобии:
— Ну, и зачем ты мне это говоришь? Это было так давно. Я люблю тебя, очень люблю. Это всё больше не важно.
Если честно, я понятия не имел, как она отреагирует. Впервые, я не знал, чего ждать от другого человека.
Я всё так же смотрел на нее. Она медленно ковыряла в тарелке, перемешивая еду, и читала новости в планшете.
Я взял ее руку, отчего она вздрогнула, в последний раз. Она улыбнулась, не подозревая, что это последняя улыбка в мою сторону. Я перегнулся через стол, чтобы почувствовать ее губы.
Она возненавидит тебя, — прошептали демоны внутри меня.
Пусть ненавидит, пусть презирает и вспоминает только с ругательствами, но я должен ей это сказать. Особенно, если она не может забыть его, не может винить моего брата и до сих пор в нежных чувствах и воспоминаниях к Саске. Даже после того, что он сделал.
Ты совершил в тот день дохрена ошибок, Итачи. Тебе ведь просто нужно было сесть в машину.
Я оторвался от ее губ и наконец, произнес:
— Мне нужно кое-что тебе сказать, малышка.
========== 8: Метафора ==========
Трудно выбирать для других, еще труднее за них. Итачи был сильным. Он стойко пережил трагедию три года назад и принял все обязанности, которые свалились на него из-за этого. Но даже сильным нужна поддержка. Мелочь вроде поглаживания по спине, приятна и обнадеживающая. Я надеялась, что так.
— Да, Док, понятно.
Его хриплый голос заполнял собой всё пространство. И я знаю, что он скажет. К сожалению.
— Позвонил напомнить о встрече через пару дней, — кладя трубку пояснил мужчина.
В который раз за эту жизнь я посмотрела на него: уставшего, обессиленного, сильного и умного. Его глаза источали боль. И я хотела убрать ее. Вырвать с корнем словно сорняк.
Три года назад, когда нам обоим было больно, мы забывались в сексе. А сейчас? Мы уже не бежим от нее. Стоим и смотрим прямо в глаза. Сейчас тот выбор кажется таким глупым. Наверное, так происходит со всем со временем.
— Я могу хоть чем-то помочь тебе?
Итачи со всё той же болью переводит взгляд на меня. Медленно осматривает словно видит впервые, а затем говорит:
— Я хотел тебе кое-что рассказать.
Моё лицо определенно хмурится. Я не хочу ничего слышать, особенно если это причиняет ему боль. Не хочу ничего слышать от него, если это причинит ему еще больше боли. Потому, что именно таким он выглядит. Будто это последняя капля.
— Не хочу, — говорю я, как упрямая девчонка.
Кажется, Итачи шокирован. Я выбиваю из него улыбку, потому как она слегка касается его губ.
— Не хочешь?
— Неа, — я вздыхаю, пытаясь подобрать слова. — Не знаю, что ты там собираешься вылить на меня, но лучше тебе от этого не станет. Ну, веселее точно. Твои «серьезные» разговоры, — я показала кавычки в воздухе, — подождут.
На мгновение он постарался стать серьезным.
— А если я скажу, что это серьезно, и что я вряд ли наберусь мужества снова об этом поговорить?
Обдумывая его слова я на самом деле задумалась. Любопытство хотело узнать, что он считал должным сказать. Но любопытство никогда не доводило до добра.
— Ты хочешь рассказать, как кого-то убил?
— Нет.
— Ты хочешь сделать мне предложение? — я быстро добавила, откашлявшись: — Сейчас, в смысле?
— Нет.
С удовольствием я заметила небольшую улыбку на его губах. Он прошелся рукой по волосам, выдавая нервы.
— Тогда, — я приблизилась к его лицу, — я не хочу знать.
Мгновением позже, Итачи накрывает своими губами мои. Сотни поцелуев с ним. И только этот какой-то извиняющийся. Угождающий. Но знаете, что? Любой поцелуй Итачи Учиха стоит контракта с Дьяволом.
Душ, я любила его. Вода омывающая тело, и мысли, приходящие только здесь. В конце концов я дура. Окончательно влюбленная в старшего Учиха.
Это не значит, что всё это время я ничего не знала или не была влюблена в него. Просто, однажды ты понимаешь, что чертовски втрескалась в человека, которого знаешь давно. Ты могла играть или не признавать. Лгать. Но, вот, наконец, ты сдаешься. Окончательно понимаешь, что возможно простишь всё. Что ты уже та дурочка, которой рано или поздно будет больно.
И здесь у каждого свои метафоры. Метафора на каждое разбитое сердце.
Но отчего-то казалось, что с Итачи я буду счастлива. Была же до этого дня, так что изменится? В некоторых вопросах он был серьезнее меня самой. Он был тем, кого я так сильно хотела, что ноги подкашивались, а живот наполнялся бабочками.