Тошка вел свой род от настоящих собак-спасателей с полуострова Лабрадор; его далеких предков — пиренейских псов — завезли с собой на эту далекую землю поселившиеся там баски, и в течение многих-многих собачьих поколений пращуры Тошки служили на рыбачьих судах. Их миссия была двоякой. Они не только спасали моряков, почему-либо оказавшихся в море, но и выполняли повседневную работу: когда рыбаки вытаскивали сети, собаки загоняли в них расплывающуюся треску. Многие современные лабрадоры и другие ретриверы по собственной инициативе пригоняют к берегу плавающий на воде мусор вместо рыбы.
В полтора года нырять Тошка еще не умел, и мы занялись его обучением. Мы бросали в воду ласт, с каждым разом все дальше, все глубже и глубже, и Тошка раз за разом его приносил. Наконец, ласт оказался на дне чересчур глубоко, и Тошка никак не мог его достать. Я сжалилась над ним, нырнула и достала ласт, но не успела еще выплыть на поверхность, как пес выхватил его у меня из рук и с гордым видом понес на берег — мол, я сам!
Лабрадоры — вообще создания общительные и жизнерадостные, иногда даже чересчур. Сэра Илтона, несмотря на его голубую кровь, никак нельзя было назвать снобом. Поздними вечерами, когда всем порядочным собакам полагается спать, Тошка нередко удирал от хозяйки и приходил на «Красную площадь» — поляну, где собиралась у костра молодежь, чтобы попеть у костра под гитару. Улыбаясь, он тоже садился в круг и, казалось, готов был петь вместе с нами. Ему, как и всем собравшимся, доставался кусочек копченой рыбки. Но долго посидеть с нами ему не удавалось: хозяйка его разыскивала по всему лагерю, и кто-нибудь из зоологов приходил и уводил его домой (а чаще уносил на руках).
Словом, более веселого, дружелюбного и общительного существа я никогда не встречала. Впрочем, разве кто-нибудь видел угрюмого лабрадора? Англичане, завезшие лабрадоров-ретриверов из Канады в начале XIX века, использовали их в качестве охотничьих собак, приносящих хозяину дичь с воды, но у нас для охоты они используются редко. Это собаки совершенно универсальные: компаньоны, няньки, помощники инвалидов и они же — спасатели. Лабрадоры и золотистые ретриверы обычно составляют основу собачьего контингента поисково-спасательных служб, главная задача которых — поиски и спасение людей во время стихийных бедствий и чрезвычайных ситуаций, а также розыск заблудившихся и пропавших. Единственное, на что они не способны, — это быть охранниками, слишком любят они людей и не могут видеть в них злодеев. Недостаток, который является продолжением их достоинств.
Любимая противная собака
Пока в нашей квартире не появился золотистый английский кокер-спаниель, я и понятия не имела, что по статистике больше всего кусают людей не злобные овчарки или какие-нибудь питбули, а именно эти плюшевые обаяшки, — ни в каких книгах этого не сказано. Оказывается, при выведении их главными считались охотничьи качества, а на агрессивность по отношению к людям не обращали внимания и не подавляли ее. Кокер — это не та собака, у которой можно отобрать косточку, и мы с мужем убедились на своем горьком опыте. Впрочем, говорят, и среди англичан есть линии, в которых эта агрессивность не столь выражена. Увы, к нашей собаке это не относилось.
— Как ты могла взять такую кусачую собаку? — удивлялась моя подруга; ее немецкой овчарке, родной внучке неизвестного сибирского волка, никогда в голову не могло бы прийти даже просто оскалить зубы на хозяйку.
— Что ж, у каждого свои недостатки, — вздыхала я в ответ. — Мы не выбираем, кого любить.
Глашу мы взяли уже пожилой дамой. Она потерялась, а у женщины, которая ее подобрала, было уже своих две собаки, и Глаша устроила им всем веселую жизнь — и своей спасительнице, и ее дочери, и ее песикам. Ведь кокеры всегда должны быть в центре внимания, страшно приставучи и обычно не терпят подле себя конкурентов из своего же собачьего племени — борясь за исключительное внимание со стороны хозяев, они ведут себя отвратительно, кусают даже детей или просто чахнут. К нам Глаша попала с выраженным неврозом, полная истерической решимости завоевать себе место под солнцем. Завоевывала она его в том числе и при помощи зубов, так что из-за выяснения вопроса о том, кому принадлежит диван, у мужа остался шрам на всю жизнь. Впрочем, через несколько месяцев, когда она усвоила существующие в нашем доме правила, мы стали общаться почти без скандалов, а диван поделили к удовлетворению всех заинтересованных сторон.