- Дядя Христофор, каким ветром вас занесло в наши края? – на правах хозяйки поинтересовалась Ассоль.
- Да странным каким-то ветром, милая барышня! – почесал в затылке капитан. – Сначала штиль стоял двое суток, а потом шквал, откуда ни возьмись. И как понесло яхту, так только здесь она, стал-быть, и остановилась.
Девушка хотела сказать что-то еще, но тут встряла старуха, и так зыркнула, что Ассоль тут же расхотелось продолжать светскую беседу.
- А позвольте поинтересоваться, какие ваши планы на дальнейшую жизнь? – вкрадчиво расспрашивала она капитана, и тот с удовольствием истосковавшегося по общению человека, обстоятельно рассказывал все, о чем хотела знать Шапокляк.
- Как называется ваш корабль, капитан? Какое водоизмещение, а главное – насколько он быстро плавает и хорошо ли маневрирует? – взяв Врунгеля под руку, старушенция с видом светской львицы прогуливалась по берегу, не отходя, впрочем, далеко от Хоттабыча с Ассоль.
- Корабль, мадам, не плавает, а ходит!
- Я не мадам, я – мадемуазель!
- Прошу покорнейше меня простить, не знал-с! – тут же извинился капитан, и продолжал отчет: водоизмещение оптимальное, скорость отличная, а называется судно «Беда» - для наших недругов, я надеюсь!
- Отлично, замечательно, грандиозно, просто потрясающе! – ликовала старуха и мысленно потирала руки. А Врунгель, польщенный таким вниманием к своей особе, все рассказывал, рассказывал и рассказывал.
Тем временем Хоттабыч говорил Ассоль:
- Дорогая госпожа, свет очей моих! Это только в сказках джинны сколь угодно долго гостят в вашем мире; в действительности же все совсем не так. Тяжело мне здесь находиться, поэтому давай быстренько исполним твое главное желание и каждому да будет своё. Тебе – счастье с молодым возлюбленным (на этих словах джинн украдкой вздохнул), мне – покой, приличествующий старости.
- Хорошо, я давно готова. Я только этого всю жизнь и жду, так что тоже не хочу терять времени!
Хоттабыч сел поудобнее, сосредоточился и вырвал третий волос из своей бороды. Ассоль внимательно следила за искрами, летящими от волшебного волоса и как только они разгорелись ярче прежних…
- Хочу корабль, хочу мужа-пирата, хочу привольную жизнь, полную опасностей и приключений! – нагло вклинилась в магический процесс старуха, и джинн, как зачарованный, произнес заклинание:
- Трах-тибидох- лехододиликраскало!!!
*********************************************************************************
… Сидя у скалы, горько плакала бедная Ассоль.
Довольная Шапокляк кроила из ридикюля пиратскую повязку на совершенно здоровый глаз.
Крыса Лариска, лишившись убежища, ничуть не огорчилась, а радовалась свободе и осваивала трюм яхты.
Христофор Бонифатьевич перекрасил корабельный флаг в черный цвет и теперь рисовал на нём белой краской череп и скрещенные кости. При этом курил трубку и громко распевал:
Пятнадцать человек на сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и бутылка рома!
И только Хоттабыча нигде не было видно. Пустая лампа валялась на песке, а его не было.
******************************************************************************
- Падаю ниц перед Твоим величием, о, Владыка Миров, но прошу – выслушай и не откажи в моей просьбе.
- Говори, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, джинн из медной лампы!
- Я стар, о, Владыка. Я долгие годы провел в заточении, ожидая, когда кто-нибудь найдет мою лампу и выпустит меня на короткое время. Я осчастливил сотни людей за тысячелетия своей жизни. Трижды по столько исполнил их одинаковых желаний. И вот когда, наконец, мне выпал шанс исполнить желания прекрасной девушки, я не сумел. Я исполнил лишь одно, самое простое. А два других у меня украли прямо из-под носа. Я устал. Отпусти меня.
- Ну, что же… Ты достаточно потрудился, чтобы просить о таком… И какого же отпуска ты хочешь? В рай, к прекрасным гуриям?
- Нет, мой Повелитель.
- В сонм бессмертных, что повелевают ветрами, или морскими приливами, или, может, небесными звёздами?
- Нет.
- Нет?! Чего же ты хочешь тогда?
- Я слышал, Владыка, что джинн может обменять свое бессмертие.
- Кто захочет обменять бессмертие на что-либо другое?
- Я.
- И на что менять собрался?
- На жизнь. На одну-единственную человеческую жизнь.
- Но… Ты же потом умрешь, как обычный смертный.
- Да. Умру. Но зато целую жизнь проживу с любимой женщиной. И когда ее не станет, я не буду обречен оплакивать ее в веках – я уйду вместе с ней.
- Обратного пути не будет.
- Я знаю.
- Какое имя ты хочешь взять для новой жизни?
Хоттаб на секунду задумался и увидел дымчато-серые глаза Ассоль.
- Грей.
- Что тебе дать с собой в новую жизнь?
- Молодость и красоту.
- Это все? Ты можешь просить больше.
- Трехмачтовый галиот, денег на первое время и две тысячи метров алого шелка. Это всё.
- Хорошо. Будь по-твоему. Готов?
- Да.
- Лехододиликраскало-тибидох-трах-бах!!!
**********************************************************************************
Ассоль проснулась на рассвете следующего дня все под той же скалой.
«Надо же, какой мне сон приснился!» подумала она, вставая, и тут же споткнулась о колючую от ракушек лампу.
На берегу, кроме нее, никого и ничего не было. Шапокляк и Врунгеля давно след простыл, и только глубокая борозда в песке от киля «Беды» доказывала, что они здесь все-таки были.
Сердце девушки сжалось от воспоминаний: вот оно, желание заветное. Бери – только руку протяни. И нет его, как и не было. И не будет теперь никогда.
Ассоль в последний раз взглянула на море. А там, предвестниками утренней зари, полыхали на горизонте алые паруса.
За штурвалом стоял молодой мужчина, красивый особенной, утонченной восточной красотой. Его наряд был дорог, но строг, и лишь перстень с черным опалом сиял на безымянном пальце сильной руки.
Девушка еще не могла его видеть, но уже любила всем сердцем. И знала, что и его сердце отдано ей.
*************************************************************************************
Первый рассветный луч робко скользнул в окно. Таинственное очарование ночи растаяло, как и звездный палантин на плечах Шехерезады. На морщинистой щеке султана замерла скупая мужская слеза.
- Иди к себе, Степановна, - махнул он рукой в сторону двери. – Отдыхай, хороша была твоя любимая сказка!
Пожилая женщина с трудом поднялась, подошла к супругу и нежно прижала к себе его лысую голову.
- Ну-ну, успокойся, все же закончилось хорошо! – сказала она и смахнула влагу с мужниной щеки рукавом платья. – Ложись, поспи теперь хоть немного, и я тоже посплю.
Шахрияр послушно свернулся калачиком на огромном ложе и мгновенно уснул. Шехерезада Степановна подоткнула ему одеяло тончайшего шелка, закрыла плотной кисеей своё осунувшееся лицо и, с усилием выпрямив спину, величавой поступью вышла из опочивальни.
Закончилась 12 775-я ночь их супружеской жизни.
Замечательному артисту Владимиру Толоконникову посвящаю