Он полез в брючный карман, вытащил десятидолларовую бумажку. Улыбнулся пошире, протянув ей деньги, и сказал:
– Купи себе что–нибудь.
Она опустила глаза на десять долларов у себя на ладони и спросила:
– Что это?
– Подарок на день рождения.
– Ты уверен? – Ее голос был тихим и ровным. – Может быть, ты мне попросту платишь за постель? Если так, не хочу тебе врать. Это не стоило ломаного гроша.
Она смяла бумажку, швырнула в лицо Кэссиди. Потом распахнула дверь и выбежала вон, пока он стоял там и хлопал глазами.
Глава 2
На кухне Кэссиди попытался расчистить хаос из бутылок, посуды, объедков, но через какое–то время сдался, пришел к выводу, что умирает с голоду, и решил заглянуть, не найдется ли в холодильнике чего–нибудь для пустого желудка. Разогрел картошку, намазал хлеб маслом, поставил готовую еду на стол и не смог даже взглянуть на нее.
Может быть, кофе поможет. Он разжег огонь под кофейником, сел за стол и уставился в пол. Медленно повернул голову, глядя в кухонное окно. Дождь сбавил силу, слышался слабый стук по стенам и крыше. Даже если в дождь лил целый месяц, он бы все равно не отмыл эти жалкие дома, подумал Кэссиди. Безобразные булыжные мостовые, похожие на лицо в оспинах. И люди. Прибрежные подонки. Развалины. Замечательный образец сидит сейчас в кухне.
Кофе кипел. Кэссиди налил чашку, глотнул, и горячая черная жидкость без сахара потекла по гортани. Вкус жуткий. Только кофе не виноват. В таком настроении, как у него, все кажется отвратительным. Даже шампанское не отличалось бы по вкусу от мыльной воды. Почему он вдруг вспомнил о шампанском? Что–то влекло его назад по коридорам памяти, в прошлое, когда он знал вкус шампанского, когда имел деньги и мог себе это позволить. Он попробовал выкинуть мысль о шампанском из головы.
Но воспоминания уже вырвались на волю. Он видел, как от кофе идет пар и в клубах пара опять возникают события, словно спроецированные невидимым волшебным фонарем. Кэссиди уплывал назад, назад, очень далеко назад, в маленький городок в Орегоне, в маленький домик с маленькой лужайкой и маленьким велосипедом. Он вновь оказался там, в чудесных сияющих школьных днях, когда ревели и грохотали трибуны, а правый защитник Джеймс Кэссиди рвался заткнуть дыру в линии. Вот Джеймс Кэссиди в Орегонском университете. В посвященном выпускникам ежегоднике сказаны очень приятные вещи: «Блестящие достижения в учебе и на футбольном поле. Специализируясь в технологии машиностроения, Джеймс Кэссиди занимает в своей группе третье место. В последнем сезоне в команде «Веб–фут» он был признан лучшим защитником в Ассоциации университетских команд Тихоокеанского побережья».
Крепкий, коротко стриженный Джеймс Кэссиди. Он делает честь своему старому родному городу. Это вновь повторили в 1943 году, когда он вернулся домой, выполнив пятьдесят полетных заданий. А потом отправился обратно в Англию и пилотировал Б–24, совершив еще тридцать боевых вылетов. По окончании грандиозного шоу ему пришлось думать о будущем, и нью–йоркская авиакомпания с большой охотой приняла его в штат.
Четырехмоторный самолет. Восемьдесят пассажиров. Широкое зеленое поле аэропорта Ла–Гуардиа. Точное, четко налаженное расписание. Рейс 534 прибыл вовремя. Докладывает капитан Джей Кэссиди. Вот ваш чек. Год, другой, третий – его перевели на трансатлантические авиалинии. Пятнадцать тысяч в год. Квартира в Нью–Йорке в районе семидесятых восточных улиц. Спускаясь с небес, он носит костюмы за сто двадцать пять долларов, получает приглашения на лучшие приемы, и многие самые элегантные девушки, только что выведенные в свет, мечтают, чтобы он бросил взгляд в их сторону.
Когда стряслась беда, власти объявили ее непростительной. Газеты назвали одной из страшнейших трагедий в истории авиации. Большой самолет оторвался от земли, взлетел в воздух в дальнем конце летного поля, потом вдруг клюнул носом, рухнул в болото и мгновенно взорвался. Из семидесяти восьми пассажиров и членов экипажа в живых остались всего одиннадцать. А из команды уцелел лишь пилот, капитан Джей Кэссиди.
На слушаниях на него просто смотрели, и он знал, что ему не верят. Ни одно его слово не вызывало доверия. Но он говорил правду. Жуткую правду. У второго пилота неожиданно, без всякого предупреждения, произошел нервный срыв, фантастический взрыв отрицательных эмоций, разрывающий человека на части, как землю во время землетрясения. Второй пилот обрушился на Кэссиди, оттолкнул от штурвала и направил вниз самолет, не набравший высоты и в сто футов.