Так и не раздевшись, бесконечно перебирая в уме, различные варианты своего поведения в отношениях с помощником и решив не при каких обстоятельствах не давать ему спуску, поворочавшись часа три, он заснул.
Утром проснулся от назойливого стука в дверь:
– Встаем!
Это дежурная обходила тех, кто записался вчера. Безразлично подумал о вчерашнем: «Черт с ним! Даже если нажалуется командиру». Между тем страшно хотелось спать. Только после холодного душа, Василий почувствовал себя к чему-то способным.
В столовой, за столиками на четырех человек, кое-где уже сидели мичманы и офицеры. За одним из них он увидел знакомое лицо. Это был вчерашний дежурный по команде.
– Доброе утро! – поздоровался Василий. – Куда можно сесть? Тот указал на стол с табличкой, на которой аккуратно было выведено плакатным пером «КГДУ». На белоснежной скатерти, вокруг столовых приборов, масленки и сахарницы, стояли четыре тарелки, на каждой из которых лежали вареное яйцо и горкой, нарезанные – бекон, сыр. Рядом стояли стаканы для чая, в мельхиоровых подстаканниках, стаканы с кефиром и чашечки с медом.
«Неплохо быть подводником, даже если стоишь в базе!» – подумал он. Вспомнил курсантский завтрак – хлеб, чай, двадцать граммов масла, три кусочка сахара. По воскресеньям и праздникам дополнительно давали вареное яйцо! Правда, овсяной каши, которую называли «клейстером», можно было съесть даже с добавкой. Про нее шутили: «Каша обволакивает стенки желудка и создает ощущение сытости». Не отличались особой калорийностью обед и ужин. Поэтому, при росте 176 сантиметров Василий весил всего 52 килограмма. Конечно, это кем-то учитывалось, и всем – перед водолазными спусками, и тем, кто занимался спортом – перед соревнованиями, выдавали по специальной ведомости паек, состоявший из нескольких дополнительных граммов мяса и масла.
– Вам чай сейчас или позже? – предупредительно спросил подошедший с чайником, одетый в белую форменку и брюки, старший матрос – вестовой.
– Спасибо, наливайте, – ответил Василий, подставляя стакан под носик чайника. С аппетитом у него все было в порядке, поэтому с содержимым тарелки и чашечки справился быстро. С наслаждением, выпив медленными глотками обжигающий холодом, кефир, нашел глазами вестового:
– Спасибо за завтрак!
– На здоровье, – ответил старший матрос.
У выхода пришлось задержаться и пропустить плотной массой входивших в столовую офицеров и мичманов.
«Из Тихоокеанского автобусы пришли! – догадался он. – Пора за вещами в гостиницу».
Он едва не опоздал на построение. Команда «Экипаж К-30, в колонну по четыре, становись!» застала его еще поднимающимся по широкой, выстланной плиткой лестнице, которая вела от казарм расположенных в низине, к столовой. Пробежав по ступеням лестницы, Василий едва успел дополнить недостающую шеренгу офицеров и мичманов в голове колонны до начала движения.
– Равняйсь! Смирно! Прямо! Шагом марш! – строем командовал какой-то старший лейтенант, а дежурный по команде и помощник командира, неторопливо переговариваясь, шли рядом с ним. Пройдя по уже знакомой дороге к морю, строй без команды повернул вправо, к пропускному пункту зоны РРБ.
– Экипаж! Стой! – скомандовал старлей, не доходя нескольких метров до ворот.
Из домика контрольно-пропускного пункта выбежал матрос в спецодежде «РБ», с красной нарукавной повязкой, и ничего не спрашивая, открыл ворота.
Василий с интересом посмотрел в открывшийся проход. Асфальтовая дорога идущая под уклон, пропадала где-то внизу. Справа от видимой части дороги, стояли одноэтажные домики лабораторно-технического комплекса службы радиационной безопасности, слева – громадное двухэтажное здание санпропускника, расположенное ступенями на крутом спуске сопки.
У здания строй распустили, и он в общем потоке поднялся на второй этаж в санпропускник экипажа. Внутри стояли металлические шкафы, в которых можно было, переодевшись в спецодежду «РБ», оставить свою обычную одежду и наоборот.
Дежурный по санпропускнику показал свободный шкафчик, с надписью «КГДУ-6»:
– Кажется, он у нас уже не служит.
Боясь отстать, Василий быстро переоделся и пошел вслед за выходящими из помещения членами экипажа. Он долго шел за ними по каким-то коридорам вниз. Дважды с трудом сумел сохранить равновесие, пока приноровился к тапочкам, скользящим новой гладкой кожаной подошвой по полу, который был покрыт сваренными между собой листами пластика. Пройдя стационарную установку радиационного контроля, наконец, достиг выхода из санпропускника.
«Как будто из лабиринта Минотавра вышел», – подумал он, радуясь солнечным лучам. Широкая, асфальтированная дорога вывела Василия на короткий бетонный пирс, который продолжался плавучим пирсом, состоявшим из нескольких металлических понтонов.
Слева, к плавучему пирсу была пришвартована подводная лодка, на которой ему предстояло служить. Такую атомную подводную лодку он видел впервые. Она была совершенно не похожа на атомоход, который всегда можно узнать по обтекаемой сфере носовой части. Прямой форштевень, переходящий в бульбу гидроакустической станции делал ее похожей на укрупненный проект известной дизель-электрической подводной лодки. Как сказали бы корабелы, подводная лодка с штевневой носовой частью! Неужели его обманули?
«Ничего! Посмотрим, что внутри», – обнадежил себя лейтенант.
– Экипаж, в две шеренги становись! – Василий по команде занял место в конце строя.
– Равняйсь! Смирно! Равнение налево! – снова раздался голос помощника командира. Печатая шаг, с приложенной к пилотке правой рукой, Рысаков двинулся навстречу приближающемуся к строю командиру корабля. На середине строя они встретились.
– Товарищ командир! Экипаж К-30 для подъема военно-морского флага построен! – доложил помощник Завирухину. Командир корабля повернулся к строю:
– Здравствуйте, товарищи!
В ответ по бухте, одновременно с эхом от других пирсов, разнеслось:
– Здравия желаем, товарищ капитан 2 ранга!
После команды «Вольно», он медленно обвел взглядом строй. Остановившись на стоящем, на правом фланге Василии, жестом приказал подойти к нему:
– Представляю Вам, назначенного приказом Командующего флотом, номер…, – командир протянул руку к рядом стоящему помощнику командира за листком с номером приказа.
– Приказа еще нет, – торопливо зашептал Рысаков. Завирухин махнул рукой:
– … на должность командира группы дистанционного управления БЧ-5 нашего корабля, лейтенанта-инженера Бобылева Василия Васильевича, выпускника Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. Прошу всех оказывать ему померную помощь в быстрейшем становлении в качестве члена экипажа!
– Механик, принимай пополнение – закончил он, легонько подтолкнув Василия к строю, ладонью руки. Строй раздвинулся, образовав свободное место рядом с офицером, у которого на кармане куртки и пилотке были надписи «К-р БЧ-5». Он молча протянул Василию руку.
– На флаг и гюйс, смирно! – раздался с высоты рубки голос дежурного по кораблю. Все замерло, застыли как изваяния моряки с флагами у флагштоков в носу и корме. Наконец в тишине, из колокола репродуктора, закрепленного на трапе, послышалось четкие удары секунд последней минуты.
– Товарищ командир! Время вышло! – доложил Завирухину дежурный.
– Флаг и гюйс поднять! – разрешил командир.
– Флаг и гюйс поднять! – опять последовала команда сверху, и строй одновременно всколыхнулся руками офицеров и мичманов, отдающих честь флагу. Флаг и гюйс весело заплескались на ветру, прозвучало облегченное:
– Вольно!
Потом еще раз было «Смирно» и «Вольно». Это дежурный докладывал командиру корабля.
– Всем вниз! – опять последовала команда и поток подводников, раздваиваясь в районе рубки, устремился к рубочному и кормовому люкам.
– Передаю Вас вашему непосредственному начальнику, – сказал командир БЧ-5, указывая жестом руки на стоящего рядом офицера, – командир дивизиона движения капитан 3 ранга Примак Владимир Федорович, тоже дзержинец!
– Лейтенант-инженер Бобылев! – представился Василий своему начальнику.