— О чем ты так долго говорил со своим начальником? — спросила меня Златка, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. — Я тут от жары, чуть не умерла, ожидаючи конца вашего толковища.
— О кобонках, — ответил я. — Да еще об их Шролле.
— И как?
— «Дискуссия проходила в атмосфере напряженного поиска истины», — это я припомнил (надо сказать, что в последнее время память у меня работала с феноменальной цепкостью и глубиной) отрывок из прочитанного утром дайджеста симпозиума, где обсуждали результаты археологических раскопок на Кобо и других планетах системы звезды Кнарр. — «Между участниками обсуждений царил дух дружбы и уважения, быстро превративший выступления ученых в коллективное изучение многоуровневого множества функциональных совокупностей исторических процессов».
Златка, с наслаждением выслушав подобную галиматью, восторженно захлопала в ладоши. И спросила:
— Шролл необычное существо, не правда ли?
Я пожал плечами. И солидно ответствовал даме сердца, припомнив кое-что из своих кошмарных видений:
— Видал я разных существ, барышня. Таких, что и во сне не привидятся.
Я положил пакет с фруктами на траву и обнял Златку, намереваясь ее поцеловать.
Но у Златки сегодня было серьезное настроение. Она отстранилась от меня и сказала:
— Сдается мне, Сенечка, что многие на тебя сердятся за твое вмешательство в дела археологов.
«Ну вот и тут меня жизни учат!» — подумалось мне.
— Я бы и не вмешивался, честное слово! — воскликнул я. — Очень надо мне вмешиваться в чужие дела, когда своих по горло. Но, видя, что наши мудрилы не могут понять главного в кобонках, вынужден был провести свое собственное расследование.
— Результаты которого, если верить ребятам из группы Губайдуллина, «не достаточно убедительны, не подтверждены фактами и не поддерживаются компьютерными моделями», — Златка показала, что не один только я имеет хорошую память на чужие высказывания.
А вот этого Златке говорить не стоило. Не стоило ей упоминать о весельчаках-офицерах из информцентра, возглавляемого майором Шри Губайдуллиным. Я страшно ревновал к каждому из них свою подругу. И ненавидел всех их за постоянные насмешки над собой.
Я тут же разразился уничтожающей критикой в адрес «тупиц и губошлепов из информцентра», завершив ее так:
— Эти дураки, представь себе, Златка, до сих пор считают, что цивилизация кобонков погибла под ударами чужаков, атаковавших из космоса превосходящей силой. Такое ощущение, что Губайдуллин набирает в свое подразделение одних идиотов.
— А Лидочка полагает, что виной всему постепенный внутренний распад культуры, продолжавшийся около столетия, и последовавшая за ним мировая война всех против всех, — поспешила Златка увести разговор в сторону от недругов Поленова, видя, как в его глазах появился воинственный.
— Твоя Лидочка умнее всех наших академических спаниелей. В обнаруженных до сих пор документах — полное отсутствие хотя бы маломальских упоминаний о какой-либо инопланетной агрессии. Да и что же это, интересно узнать, за агрессия, которая повторяется целых пятнадцать раз, а эффект дает только на шестнадцатый. Нет, кобонки били самих себя сами. Собственным же оружием, — я наклонился к земле, достал из пакета спелую грушу и начал ее азартно уплетать.
«Толпы спецов на разных планетах бьются над загадками Кобо, — я бросил взгляд на стоящие вдали в желтоватой туманной дымке лесистые горы. — Но только я, один-единственный, разгадал тайну Саркофага и его содержимого… А вдруг заблуждаюсь?! Кто я такой, чтобы поучать тех, кто занимается изучением космических артефактов не один десяток лет?»
Чтобы хоть как-то восстановить душевное равновесие, я начал рассказывать подруге всякие занимательные истории о кобонках.
Златка уже слышала из моих уст все эти истории, но тем не менее с удовольствием выслушала их еще раз. И даже заявила:
— Я, глядя на тебя, Сеня, тоже скоро подамся в изучатели кобонков.
— Ни в коем случае, барышня! — я поперхнулся грушей и закашлялся. — Я запрещаю тебе пудрить себе мозги всякими там мертвецами! В противном случае ты будешь неизбежно наказана самым строгим и немилосердным образом.
Златка звонко рассмеялась.
— Верь, мне, Златка, скоро вы все увидите…
— Что?
Тут я замолк, ибо мой взгляд упал на стоявший на земле пакет с фруктами. Точнее — на уже лежащий пакет. Пакет без фруктов.
Их растерзанные останки лежали у лап желтого кривоногого полуметрового крылатого псевдоптерозавра довольно мерзкого вида.
Златка, увидев сие, заливисто захохотала.
А я от такой наглости ничтожнейшего из представителей кобонковской фауны даже слегка оторопел.
Ну а бессовестный пожиратель чужих фруктов отправил длинным языком себе в пасть остатки дыни, ехидно поглядывая своим единственным глазом на меня, и довольно хрюкнул.
«Так и будешь рот разевать? — раздался в голове у Семена лязгающий металлом раскатистый голос. — Наподдай нахалу!»
— Поше-е-е-л во-о-о-н, подле-е-е-ц! — гаркнул я — и на незваного гостя в своей голове, и на нахального уродца, сожравшего подарок от Златки.
Я мигом вскочил на ноги, чтобы хорошенько наподдать пакостному зверенышу сапогом.
Однако зарвавшийся уродец тут же смекнул, что к чему. И, испуская из своих пахучих желез облачко желтоватого вонючего газа, мигом ретировался в близлежащие кусты, избежав таким образом жестокого битья.
— Семен! Такая райская птичка… А ты орешь на нее.
Блин, а Златке почему-то этот зверек, похожий на ощипанного и покрытого зеленым пластилином какаду, понравился.
— Это чудище, по-твоему, «птичка»?! — вознегодовал я. — Да еще «райская»?!
Златка кивнула, подтверждая свое мнение о гадком пожирателе чужих фруктов.
— Да, именно чудище! — я сверлил негодующим взглядом ветки куста, за которым укрылся негодник псевдоптерозавр. — Ты ничего не понимаешь в этих гадах!
Златка негодующе фыркнула. И надулась.
Мне с ней ссориться не хотелось (да и было бы из-за кого — из-за какой-то местной крылатой твари, которая ко всему прочему и летать-то толком не умеет). И я повернул русло разговора в иную сторону:
— Но в Саркофаге, барышня, сидит гораздо более опасный монстр. В сравнении с ним, даже твоя птичка, самым подлым образом умявшая продукты, несомненно — райская.
— Ну да!?
— Шролл способен уничтожить всех нас.
— Сенечка, ты говоришь чушь! У нас есть мощное оружие. Если Шролл начнет безобразничать, его тут же раскурочат чрезвычайники.
Дама моего сердца не могла поверить, что «Апельсиновке», на защиту которой в любой момент могли встать тысячи воинов, вооруженные техникой и боевым опытом, может что-либо серьезно угрожать, кроме землетрясения или падения метеорита. Более того, Златке и в голову не могло придти ничего более страшного, чем отключение воды на станции или пожар на каком-либо из ее объектов.
— Да, на первый взгляд — мы вооружены получше кобонков, — признал я. — Но и Шролл уже не тот.
— Как это?!
— Я с помощью домашнего компа провел ретроспективный анализ выхода Шролла в его последнем, шестнадцатом, воплощении. Кобонки, как обычно направили свою технику на Саркофаг, а главные удары по ним были нанесены вовсе не оттуда, а из тысяч других мест на планете. То есть основная ударная сила Шролла заключена отнюдь не в Саркофаге. Я уверен, что в свое предыдущее, пятнадцатое, явление Шролл внедрил в литосферу заначки…
— «Заначки»?
— Я имею ввиду нечто вроде саморазвивающихся роботов с программой, ждущей сигнала активации при выходе Шролла из Саркофага. Тогда они пробуждаются. И активно перерабатывают окружающую среду, производя вовсе не радующие глаз штучки.
«А может быть, я действительно вялотекуче сошел с ума и все это придумал?» — вдруг засомневался я, не переставая посвящать Златку в свои мысли по поводу Шролла.