Гнев, боль, сомнения, неуверенность постепенно начали отпускать Брюса. Забрезжил свет в конце тоннеля. В ушах постоянно звучал голос Клэр, когда она говорила, что он должен оставить прошлое прошлому и думать о будущем. Значит, у него все-таки есть будущее? Значит, еще не все потеряно и он сможет начать жизнь заново вместе с любимой женщиной? Она любит его, всегда любила и все ему простила, значит, и он должен простить себя ради их будущего. И вот сейчас — только сейчас — до него дошло, что это единственно правильный и справедливый выход.
Внезапно Брюс почувствовал в себе небывалый, давно забытый прилив сил. Жажда жизни, словно потрескавшуюся, высохшую землю, заполняла его живительной влагой, от которой набухали и прорастали пока еще робкие ростки надежды.
Весь вечер и все утро Брюс занимался давно забытым делом: строил планы. Он твердо решил для себя, что в Лондон больше не вернется, по крайней мере после того, как будет оправдан. С некоторых пор этот город внушал ему неприязнь. Строить новую жизнь он должен именно здесь, на земле своих предков, в Шотландии. В Эдинбурге у него осталось несколько друзей и дальних родственников, которые — он не сомневался — помогут ему.
Он будет наконец свободен! Эта мысль ослепительной вспышкой осветила его разум.
Он будет свободен — свободен поведать Клэр о своей любви, свободен быть рядом с единственной женщиной, которая для него дороже жизни.
Останется только убедить Клэр переехать в Шотландию вместе с ним. Это было слабое звено в его грандиозных планах, но он надеялся, что сможет убедить ее. Но если даже она не согласится покинуть Лондон, они что-нибудь придумают, придут к какому-нибудь компромиссу, оптимистично подумал Брюс. Потому что все то, что он собирается сделать, ему не нужно без нее. Жизнь без нее не имеет смысла. Он был невыразимо рад, что наконец понял это. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Он лишь надеялся, что еще не слишком поздно, что он не заставил Клэр слишком долго ждать.
На следующий день Брюс связался с офицером, под надзором которого находился, и с адвокатом в Лондоне, старым другом отца, которому доверял, и предпринял первые шаги по снятию пятна со своего имени и восстановлению репутации.
10
Вот уже две недели Клэр не находила себе места. Она потеряла аппетит, плохо спала по ночам, все валилось у нее из рук.
Прошел уже целый месяц с того дня, как она уехала от Брюса. Несмотря на то что он не давал о себе знать, Клэр ни на минуту не переставала надеяться на то, что ей все же удалось убедить его оставить прошлое прошлому и начать строить будущее. Пусть даже без нее.
Нет, она обманывала сама себя. Она безумно хотела, чтобы он понял, что без нее ему не жизнь, что без нее ему ничего не нужно, что она его единственная любовь, его добрый ангел, который всегда будет рядом, что бы ни случилось и какие бы еще напасти ни поджидали их.
Он говорил, что не вернется в Лондон, что этот город вызывает у него отвращение. Она могла это понять. Правда, они несколько месяцев счастливо прожили здесь, но потом грянула беда и плохие воспоминания вытеснили хорошие.
Быть может, он решил остаться жить у себя на родине, в Шотландии? Но так или иначе он должен сообщить ей о своем решении, ведь он знает, что она ждет от него вестей.
Она очень хотела, чтобы он предложил ей уехать вместе с ним — куда угодно, хоть на край света, — постоянно молилась об этом в душе, но хочет ли этого он? За все то время, что они пробыли вместе в горном доме, Брюс ни разу не сказал ей о своей любви, даже когда они стонали от наслаждения в объятиях друг друга. Когда это было? Неужели с тех пор прошел всего месяц? Клэр казалось, что каждое его прикосновение, каждый поцелуй говорят о любви, но ведь она могла и ошибиться.
С удивлением для себя она обнаружила, что скучает по дикой природе высокогорья. Она с наслаждением вспоминала прекрасные пейзажи, горные вершины в туманной мгле, раскинувшиеся внизу бесконечные просторы вересковых пустошей, зеленые склоны с видневшимися на них тут и там белеющими пятнами — пасущимися овцами. Но воспоминания об этих мирных картинах резко контрастировали с беспокойством, поселившимся в ее сердце со дня ее возвращения домой.
Собственная квартира, которую она всегда любила, где они когда-то были счастливы с Брюсом, больше не казалась ей уютной и привлекательной, и она знала почему: теперь ей было все равно, где жить, лишь бы рядом был любимый человек.
Нет, все же она лукавила. С некоторых пор Клэр стала мечтать о небольшом, но прелестном и уютном коттедже где-нибудь за городом, с верандой, увитой плющом, с кустами роз и качелями во дворе и резвящимися на лужайке черноволосыми детишками — ее и Брюса.
Всякий раз, когда она вспоминала об Элинор, сердце ее болезненно сжималось, на глаза наворачивались слезы. Бедная малышка, слишком маленькая для того, чтобы жить. Ей было бы уже пять лет. Если бы она осталась жива, все сложилось бы по-другому.
Но Клэр старалась не думать об этом. Ведь она же сама сколько раз убеждала Брюса, что прошлое нужно оставить в прошлом и думать о будущем.
Ах, отец, мысленно обращалась она к покойному, ну как ты мог так поступить с Брюсом? Со мной? Со всеми нами? Ведь ты же знал, что мы любим друг друга. Неужели свои корыстные интересы ты ставил выше счастья собственной дочери? Неужели совесть не мучила тебя?
По-видимому, все-таки мучила, иначе он не описал бы все в своем дневнике и не позволил бы ей его найти.
Такие невеселые мысли одолевали Клэр день за днем. Единственное утешение она находила в работе, поэтому старалась как можно дольше задерживаться в центре. Все эти годы работа была ее спасением, ее отдушиной, вот и сейчас она помогала ей переносить бесконечные часы и дни томительного ожидания.
Когда пошла пятая неделя, а от Брюса по-прежнему не было никаких вестей, Клэр совсем было упала духом, но потом вспомнила про книги по психологии. Когда-то они помогли ей выйти из глубокой депрессии, а вдруг помогут и Брюсу? И как это она раньше об этом не подумала? Если она пошлет ему несколько брошюр и коротенькую записку, это ведь не будет таким уж грубым нарушением его уединения, ведь верно?
Клэр не хотела признаваться даже самой себе, что отправка книг и записки — это просто предлог еще раз напомнить Брюсу, что она любит и ждет его.
Через десять дней после того, как Клэр отправила Брюсу книги, рано утром в ее — их — квартире раздался звонок в дверь. Клэр в нерешительности замерла, недоумевая, кто бы это мог быть в такой ранний час. Она пересекла просторный холл, подошла к двери и приникла к глазку. На лестничной площадке спиной к ней стоял незнакомый мужчина. Интересно, кто бы это мог быть? Клэр не торопилась открывать.
Словно почувствовав ее взгляд, незнакомец обернулся, и она так и ахнула, с трудом веря своим глазам. Одетый в голубую рубашку, расстегнутую у ворота, темно-синие брюки и такого же цвета пиджак, Брюс выглядел так, будто только что сошел со страниц какого-нибудь популярного мужского журнала. Волосы модно подстрижены и уложены явно руками профессионала. Резкие черты лица и загорелая кожа явственно подчеркивали его мужскую красоту.
Клэр сразу заметила, что взгляд у него сейчас намного спокойнее и увереннее, чем там, в горах. Ей почему-то вдруг стало страшно открыть дверь и услышать то, что он собирается ей сказать. А вдруг он решил, что она ему не нужна и он хочет строить новую жизнь без нее? Что она тогда будет делать? Хватит ли у нее гордости не валяться у него в ногах и умолять не бросать ее?
Набрав в легкие побольше воздуха, она открыла дверь. Ноги подкосились. Если так пойдет и дальше, она рухнет ему под ноги прямо сейчас, не дождавшись того, что он собирается ей сказать. Она ухватилась за дверной косяк, слишком взволнованная, чтобы вымолвить хоть слово.
— Я разбудил тебя? — спросил Брюс своим неповторимым бархатным голосом, от которого у нее по телу побежали мурашки.