Если не обращать внимания на головную боль, то общаться с Йормой мне было очень приятно - я же любила его. В общем-то, я любила всех в "Airplane" - и со всеми занималась любовью. Ну, со всеми из старого состава... Кроме Марти. Почему мы с ним этого не делали, до сих пор не пойму. Иногда я думала, что секс придал бы больше искренности нашим дуэтам, но Марти четко придерживался принципа "Не спи, где работаешь". Наверное, он считал меня шлюхой. В любом случае, мы держались на расстоянии и считали, что совместного пения вполне достаточно.
Мне до сих пор очень нравится петь вместе с ним, я в восторге от его музыки... Я считаю, что "Today" и "Comin' Back to Me" - лучшие лирические песни в мире.
Желание любить сквозило во всех песнях Марти. И еще там была музыка. Каждый участник группы - наверное, любой группы - создавал что-то, связывавшее нас. Если кому-то нравились ситар или волынка, старинные английские баллады или панк, это слушали все, пытаясь лучше узнать друг друга. А потом - когда мы пели вместе, мы на некоторое время становились совершенными.
Жаль, что всего лишь на некоторое время.
Группа распадалась на глазах. Мы стали делиться на небольшие группы - Джек и Йорма, Грейс и Пол - или уходить поодиночке: Марти - в собственный мир, Спенсер - в отношения с любимой женщиной.
Мы вступали в новое десятилетие, в котором стиль нашего кубка уже считался старомодным и был вытеснен более четкими и материальными звуками диско. "Airplane" исчерпал себя. Или, вернее, все произошло, как в нормальных человеческих отношениях - наступило время, когда страсть исчезла, новизна отношений притупилась, а внимание переключилось на другие, еще неисследованные области. Мы хотели новой игры, новой работы, нового правительства, нового мужа, новой любовницы и новых форм искусства.
Хотя мы и не говорили этого вслух, мысли у всех были одинаковыми - без "Airplane" нам откроется больше возможностей для дальнейших действий.
Джек и Йорма, как "Hot Tuna"[46], могут...
Грейс и Пол, записываясь вместе, могут...
Марти, работая сольно, может...
И так далее.
Телега наткнулась на камень. Все считали, что в сольной работе они будут свободнее.
Следующие два альбома, "Bark" и "Long John Silver", мы записывали в "подвешенном" состоянии. В 1967 году, во время записи "After Bathing At Baxter's", Йорма катался на мотоцикле по студии (Джек все это записывал) и махал рукой сидевшим на полу людям, кайфовавшим вокруг баллончика с веселящим газом. Но в начале семидесятых из студии исчезло даже веселье. Мы не получали удовольствия, мы потеряли интерес к происходящему. Желание сделать все как можно лучше уступило место коммерческим соображениям. Мы перестали записываться совместно - каждый работал над собственным материалом и старался как можно меньше времени уделять работе других.
Наш новый барабанщик, Джоуи Ковингтон, был краснощеким блондинистым деревенским простофилей, он не заражал остальных своим энтузиазмом от участия в известной группе. Мы считали его молодым и безнадежно наивным. Йорма же дал понять не только нам, но и всем, кто покупал наши пластинки, что он разочарован в нынешнем "Airplane", записав песню "Third Week in the Chelsea" ("Третья неделю в "Челси"[47]).
От правды не уйдешь. Я помню, что, когда в 1970 году, еще до записи двух последних студийных альбомов "Airplane", Пол записал "сольник" под названием "Blows against the Empire", это был незабываемый опыт. Джерри Гарсия, Грэм Нэш, Микки Харт, Джек Кэсэди, Дэвид Кросби и другие музыканты из местных групп объединились, чтобы создать странную сагу о жизни в движущемся космическом городе. Каждый привносил что-то свое, а талант музыкантов сделал процесс записи очень приятным, а саму запись - уникальной.
- песня "Starship" с альбома "Blows against the Empire"
Скучность и вымученность последних альбомов "Airplane" была очевидна. Когда мы говорили о том, что делали Джек и Йорма, или Марти, или мы с Полом вне группы, энтузиазма всегда было больше, чем когда мы говорили о группе. Но нельзя игнорировать контракт; "RCA" запросто может прислать на Западное побережье питбулей с Уголовным кодексом в зубах, чтобы те приготовили жаркое из рок-звезды. Хотя их было легко уговорить. Когда все поняли, что старый кубок никому не нужен, "RCA" в течение нескольких лет делала неплохие деньги на наших сборниках и сольных альбомах участников "Airplane", даже разрешив нам создать для этого собственный лейбл, "Grunt".
Для нас это было смутное время; даже студия в Сан-Франциско, где мы писали "Bark" и "Long John Silver", нагоняла тоску. Она была расположена в трущобах, вокруг три бара и клиника для наркоманов. Веселенькое местечко! Однажды Пол приехал туда на своем микроавтобусе "Фольксваген", зашел в студию, чтобы что-то забрать (минут на пять, не больше), а когда вернулся, автобуса уже не было...
Я никак не могла удержать группу от распада, поэтому тихо залезла в свою бутылку и спряталась. Похмелье я лечила кокаином. После долгих дней и ночей в студии, наполненных наркотиками, я стала выглядеть толстой и неряшливой. Запись часто заканчивалась только тогда, когда рассвет приносил с собой полный упадок сил и несыгранность. Я прошла путь, предсказанный нашему поколению - и чуть не умерла в тридцать лет.
46
Группа, созданная Йормой и Джеком параллельно с "Airplane," изначально называлась "Hot Shit" ("Горячее дерьмо"), но под давлением звукозаписывающей компании была переименована.