- Даже не бери в голову, - отмахнулся Веселов, поворачивая ключ в замке зажигания. - А то ты меня никогда не выручал! Главное, что ты вышел, ты на свободе. А всё худшее позади. В общем, смотри веселей!
УАЗик взревел мотором, выпустил клубы сизого дыма и покатился в сторону города, набирая скорость.
* * *
После новой квартиры, где они жили в бытность его офицером, рабочая общага с её вонючими лестницами и тёмными узкими коридорами произвела на Сородичева удручающее впечатление. Открыв дверь в их новую квартиру гостиничного типа, он увидел склонившуюся над столом Марину с Мишкой на коленях, вдвоём они что-то увлечённо рисовали. На фоне обшарпанных стен, старой наборной мебели, кривого дощатого пола и старого ржавого холодильника, трогательно украшенного детскими рисунками, они показались ему такими одинокими и беззащитными, что сердце его сжалось от осознания, сколько бед выпало на их долю, в то время как сам он откисал в психушке, не думая ни о чем, кроме призраков прошлого в своей голове.
- Папа, вернулся! - взвизгнул Мишка, первым заприметив отца.
Подхватив сына здоровой правой рукой, Харитон прижал его к себе, уткнувшись носом в его взъерошенные волосы мальчишеские волосы. Мишка провёл рукой по обожженой части лица Харитона.
- Папа, тебе больно было? Мама сказала, что ты заболел. А ты теперь навсегда выздоровел? -засыпал его вопросами сын.
- Миш, ну всё дай папе отдохнуть с дороги, - Марина подождала, пока он опустит сына на пол, и лишь потом обняла мужа, крепко прижавшись всем телом.
- Господи, как же мы по тебе скучали, - услышал Харитон шёпот жены. Её горячая щека была влажной от слёз.
- Ну-ну! - сдавленно бормотал Сородичев, поглаживая жену по волосам и спине здоровой рукой. -Ну-ну...
Ему хотелось сказать что-то ещё, но в горле внезапно встал ком, не дающий вымолвить ни слова.
- Кхе-кхе, - деликатно вмешался стоящий у двери Веселов, заметив состояние Харитона. - Я извиняюсь, Марин, мы тут купили кой-чего к столу. Куда сумки разгружать?
Марина бросилась накрывать на стол. Мишка кружился по комнате, жужжа новой машинкой, подаренной Веселовым от лица Харитона, а сам Сородичев присел у стола, не зная куда себя деть. Водка была разлита по стаканам, и Серёга нарочито громко объявил первый тост, словно пытался развеять пелену неловкости, которая, казалось, сковала всех кроме Мишки.
- За возвращение в дом хозяина! - провозгласил он.
Они чокнулись и выпили. После чего Серёга сазу бросился наливать по второй. За стеной кто-то громко загундосил что-то блатное под гитару.
- А что? - вскинулся Веселов. - Мы что-то сами давно не исполняли наших армейских хитов. Ребята между прочим до сих пор вспоминают, как ты пел у костра, Тох. Мариш, у тебя, небось, сохранился струмент?
- Да какой игрок из меня теперь, - криво улыбнулся Сородичев, подвигав скрюченной левой рукой.
- Отставить унывать, - покачал головой Серёга, принимая из рук Марины старенькую жёлтую "ленинградку". - Подпеть ты и так отлично сможешь. Ну давай, за тех, кто не вернулся!
Они выпили ещё, и Серёга взял на гитаре несколько аккордов из хорошо знакомой всем им песни.
- Они не ангелы, ребята, они такие же, как ты... - хрипловатым голосом запел Веселов, но внезапно из-за стенки раздался грохот падающей мебели, дикий женский визг и громкие маты.
Сородичев вздрогнул и вопросительно посмотрел на жену.
- Такие у нас соседи, - сокрушённо развела руками Марина.
- Они всё время дерутся, - Мишка подошёл к отцу и ухватился за его колено. - Я их боюсь.
Сородичев начал привставать со стула, но Веселов опередил его.
- Сиди, Тох, я сам, - он поднялся и вышел за дверь.
В наступившей тишине они услышали, как Серёга постучал в соседскую дверь. После чего вопли смолкли и слышно было лишь глухое бубнение голоса Веселова. Через несколько секунд Серёга вернулся с неизменной улыбкой на лице.
- Всё нормально. Нарколыги бузят, - сказал он после чего вдруг осекся и кинул осторожный взгляд на Сородичева. - Ладно, вам тут есть и без меня о чем поговорить. Да и звонят уже - какое-то ЧП в части.
- Уже уходишь, - вскинулась Марина. - Поешь хоть на дорогу.
- Не, Мариш, спасибо. Мне давно худеть надо, - засмеявшись он подмигнул Харитону. - Давай командир, держись на связи!
Выпив на посошок, они попрощались, и Веселов отбыл. После его ухода вечер прошёл в тихом русле. Вечером они уложили Мишку и некоторое время лежали в тишине слушая его ровное дыхание. Соседей не было слышно.
Марина лежала, обняв мужа, и чувствовала, что он как будто бы стал чужим. Он все время хранил молчание, и только хмурил изредка брови.
- Марин, - прошептал он, наконец. - Ты прости меня. Я вам всю жизнь испортил. С этим всем...
- Не надо, Харитон, - решительно перебила его она. - Я уверена, что, если ты так поступил, значит по-другому было нельзя. Не думай об этом, всё будет хорошо. Главное, что ты живой и с нами. Знаешь, как я переживала...
Она погладила его по голове. Потом придвинулась теснее и поцеловала его в шею. Харитон почувствовал на своем теле её горячее дыхание.
- Тут ещё одна штука, - угрюмо пробормотал он. - Там... в психушке... мне давали сильные препараты. В общем, я пока не могу... давай пока отложим это...
- Я поняла, - сказала Марина. - Я просто обниму тебя вот так, и будем спать.
Харитон закрыл глаза и ещё долго лежал без сна, слушая размеренное дыхание жены. После тишины лечебницы ночь в рабочем квартале казалась живым организмом, она то и дело всхлипывала полицейскими сиренами, ворчала проезжавшими по шоссе неподалёку грузовиками, шептала, царапала и звякала чем-то, заставляя расшатанную нервную систему Сородичева каждый раз отзываться смутной безотчётной тревогой.
* * *
Когда Харитон открыл глаза, он обнаружил, что всё тело его онемело, и он неспособен пошевелить ни рукой, ни ногой. На груди его в опасной близости от лица сидел огромный чёрный ворон, перья отливали синеватым блеском, а глаза-угольки не выражали ничего. Ворон повернул голову, посмотрел по сторонам, переступая цепкими лапами, и вдруг резко и сильно ударил клювом куда-то в область сердца Сородичева, которое пронзила острая боль, от чего Харитон громко застонал и услышал свой стон так, как будто он доносился из какого-то далёкого пустого колодца. Голова птицы вновь показалась в поле зрения Харитона, и он увидел, тянущуюся из его груди полоску окровавленной плоти, зажатую в клюве. Ворон потянул её изо всех сил, и Сородичев закричал от боли, опять услышав лишь отдалённое эхо собственного вопля.