Хмыкнув, Аслан отступил на шаг, давая пройти.
- Спешишь? Оно и видно. – он окинул меня с ног до головы оценивающим взглядом. – Вот уж не знал, что сейчас модно одевать под черный костюм белые туфли.
- глаза, лишь теперь я заметила свою оплошность. На секунду прикинув в голове, вариант возвращения в квартиру, чтобы переобуться. Но затем махнула рукой на это. В данный момент обувь на последнем месте, ведь, в конце концов, не босая иду в офис.
Сунув руки в карманы брюк, равнодушно пожала плечами.
- Это последний писк моды. – пошутила я. – Прощай Аслан, мы больше не увидимся.
Он скинул бровь, ответил:
- Не зарекайся, я уверен, что ещё не раз свидимся.
Пройдя мимо него, я обернулась.
- Ты слишком самоуверенный тип, мне жаль Натку.
Парень широко улыбнулся, но это больше походило на оскал.
- Да, ну? Неужели ты об этом думала, когда целовала меня, а?
Сокрушённо покачала головой, решив не отвечать. Все равно он меня не услышит, сейчас в нём говорит лишь уязвлённое самолюбие. В подтверждение этих мыслей, вдогонку понеслась язвительная фраза.
- Ты лицемерка, Снежана. Думаешь, я не чувствовал с какой страстью ты …
Не оборачиваясь и не слушая дальше его, быстрым шагом направилась к машине. Голова была забита совсем другими проблемами. Перед мыслимым взором запечатлелась ужасная, по своей жестокости картинка казни Ника, слёзы снова навернулись на глаза.
С трудом вставив ключ зажигания в замок, руки дрожали от пережитых эмоций.
- Так, соберись тряпка! – тихо приказала себе. - С таким мандражом за руль садятся только самоубийцы.
Несколько раз глубоко вздохнула и медленно выдохнула, стараясь, успокоится. Вытянув перед собой руки, убедилась, что они не дрожат, лишь потом осторожно завела мотор и тронулась с места.
До телестудии добралась быстро, показав на пропуске своё удостоверение, прошла в холл. Так уже стоял портрет Загороднего в траурной рамке с чёрной лентой, и рядом лежали красные гвоздики.
Скривилась от мысли, что уж очень быстро начальство подсуетилось. Будто ожидало такого поворота.
- Снежана, здравствуй. – чей-то смутно знакомый голос, раздался в непривычной тишине здания.
Повернув голову в сторону говорившего, кивнула. Стараясь вспомнить, откуда знаю мужчину.
Он слегка виновато улыбнулся и качнулся всем телом в сторону портрета.
- Видишь, как быстро выставили Ника. Спешат показушники, словно боятся, что оживёт. Ты меня совсем не помнишь, да?
- Простите, не припомню. – извинилась я.
- Да, нечего удивительного. Мы виделись давно, я оператор Ника, Влад.
- Влад? О, Господи! Прости, не узнала. Так ты работал вместе с ним в Израиле? Что произошло?
Мужчина задумчиво пожал плечами.
- Денег пожалели, твари!
- За него, что выкуп просили?
Он кивнул.
- Да, пятнадцать миллионов евро.
Я нахмурилась.
- Но насколько я знаю политику Израиля, они не ведут переговоры с террористами. Наши могли быть просто не в курсе дел.
- Угу! – зло ухмыльнулся оператор. – Как же! Не в курсе они! Да я вместе с его женой ходил к руководству, говорил с ними.
- И что? Отказали?
- Нет, ну что ты! Нам культурно объяснили, про политику невмешательства и наши «доблестные» спецслужбы. Обещали сделать всё возможное, и спасти Ника.
- А как он вообще оказался в плену? Не знала, что у евреев кроме ХАМАЗ есть и ИГИЛ.
Влад провёл рукой по коротким волосам, толи приглаживая, толи наоборот ероша их.
- Снежана, пойми. Не всё так просто с пленом Ника и гибелью. По-моему здесь не только ИГИЛовцы виноваты. Он слишком многим стал мешать, стал задавать не удобные вопросы.
- Это из-за его книги? – предположила я.
- Давай не здесь поговорим, а? – предложил он, оглядываясь.
- Согласна, где встретимся?
- В парке, посидим и всё спокойно обсудим.
- Окей, тогда примерно через час. Меня срочно вызвал Лев Игоревич.
Влад усмехнулся.
- Да? Тогда я даже знаю причину этого. Спорим на доллар, что он тебе предложит поехать спецкором в Израиль?
- Откуда такие сведенья? – удивилась я.
- Военная тайна, патроны везём. – пошутил он. – А если серьёзно, наш Лев уже давно подсуетился. Он-то уж как никто знал, чем закончится плен Ника и заранее подыскивал желающих занять его место. Но вот только никто не желает стать очередным мучеником, у всех семьи.