В воздухе постоянно витал запах смерти, горя и потерь. Семьи оплакивали погибших сыновей, мужей и маленьких детей. Умирали не только воины, но и безобидные мирные жители. На кладбищах более не было свободных мест, поэтому тела погибших товарищей они сжигали на соломе.
Молодые женщины устали носить траур. Их лица постоянно были заплаканные и опухшие, а в глазах более не было никакого огня. Их поселение было в отчаянии, и ничто не могло скрасить серых дней.
Мадара привык к смертям, но где-то глубоко внутри сердце каждый раз сжималось в тиски, когда они возвращались в свой клан, но уже не в полном составе. Его сородичи погибали на поле боя, и смерть с оружием в руках заслуживала уважения, но их становилось слишком мало. Набеги на кланы продолжались, их сила уменьшалась и буквально растворялась в воздухе.
На его глазах пронзали соклановцев, разрубали их тела на части. Кровь постоянно окрашивала его доспехи во всевозможные оттенки красного, и каждый раз, когда он возвращался домой с битвы, он умывал их водой, видя новые повреждения. Казалось, этому не было конца. День переходил в неделю, а затем и в месяц, и всё начиналось сначала. Со временем у Мадары стали появляться мысли о столь желанном мире, который был невозможен.
Это была его несбыточная мечта. Место, где не будет войн, не будет никаких сражений и горя. Где женщины смогут с улыбкой встречать своих мужей после долгого тяжёлого дня, зная, что он обязан вернуться. А маленькие дети будут жить в полной семье, ощущая тепло от обоих родителей.
Настали тяжёлые дни, и глава клана постоянно собирал своих сыновей в главном доме, чтобы поделиться новым планом. Мадара не всегда разделял с отцом его взгляды, но ещё не имел права перечить ему и брать всё в свои руки. Как сын главы клана, он должен был уважать его и безмолвно выполнять каждый отданный приказ. И каждый раз по его приказу он вновь вооружался и уходил с отрядом в путь, думая лишь о том, скольких людей он потеряет на сей раз.
Таджима Учиха и не задумывался ни о каком мире. Мужчина, потерявший половину детей на войне, готов был действовать решительно и основательно, пытаясь победить всех, кто отважился встать у него на пути. Он желал процветания своему клану; думал, что делал всё для того, чтобы клан находился в благополучии, но не замечал, как своими же решениями убивал его. Им не нужно было так много земель. Не нужен был страх соседей и признание чужестранцев. Но все думали иначе.
Когда отец сказал о том, что им необходимо свершить набег на соседний клан, Мадара вспыхнул в глубине души. Он уважал главу клана, но в тот момент искреннее не понимал мотивов отца. Соседний клан был вполне безобиден, и было глупо отправлять людей на битву с ними, в то время как у них были проблемы с кланом Усумаджи. Их люди являлись сильными шиноби, и именно они в последнее время приносили так много проблем.
Они частенько пересекались на вылазках, а в прошедшие выходные Учиха заметил несколько лазутчиков неподалёку от их дома. Двое мужчин поплатились своими жизнями за полученную информацию о своих врагах, и Мадара предполагал, что это было только начало. Каждой потайной частью своей души он ощущал, что они готовили какой-то план, и что сейчас необходимо усилить оборону, но отец не желал его слушать.
Мужчина гневался внутри себя, но внешний вид его оставался предельно спокоен. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, ни одна искра не промелькнула в глазах за всё то время, что он стоял в кабинете главы клана. Он оставался столь же спокоен, когда вышел на улицу и отправился по дороге прямо, блуждая между выстроенных домов. Мадара совершенно не думал, куда идёт, просто ощущая, что ему необходимо немного остыть и развеяться. Но как бы он ни хотел, его мысли продолжали тяжёлым потоком кружиться в голове.
Он размышлял о том, как ему исправить всю ситуацию, попробовав переубедить отца. Таджима не собирался его слушать, из принципа не пытаясь вдуматься в сказанные слова и вынесенные предложения. Их клан находился на грани, и лишь Мадара замечал это. Все остальные были будто ослеплены той властью и силой, что находилась у них в руках.
Их клан уважали и боялись. Учиха были на слуху, и каждый хотел воспользоваться их услугами, решив тем самым проблемы с соседним кланом. Им хорошо платили за все те битвы, что они пережили, но этого было мало. Со временем они стали переоценивать свои силы, и их люди постепенно начали погибать.
Мысли могли полностью поглотить его, но мужчина продолжал оставаться начеку. Он слышал за своей спиной вдали крик, а затем, почувствовав рядом с собой движение, резко выкинул руку и схватил того, кто так близко приблизился. Его взгляд холодной стрелой пронзил человека, который бежал по улицам клана, и Мадара сощурил глаза, увидев перед собой юную девушку.
Её черные волосы доставали чуть ниже лопаток, но были достаточно короткими для того, чтобы понравиться мужчинам. Насыщенный чёрный цвет притягивал к себе взгляд, но лёгкая волна слегка отталкивала от себя, делая вид девушки немного неряшливым. Взгляд Мадары зацепился за завивающиеся пряди у висков, торчащие будто антенны, прежде чем опустился на само бледное лицо.
Эта девушка не была красавицей, но в ней явно что-то было. Даже спустя годы Мадара вспоминал о ней и задумывался, чем же именно она привлекла его. В тот день, когда он схватил её за руку, её чёрные удивительные глаза широко распахнулись, а пышные ресницы будто в замедленном времени колыхнулись. Он обратил на это внимание, так же как и заметил её сильную худобу, которую невозможно было скрыть обычными широки штанами и кофтой.
Из её рук выпали яблоки и покатились вниз по улице, но Мадара даже не обратил на это никакого внимания. Он даже не обернулся к толстому мужчине, который подбежал к ним, продолжая кричать на девушку. Учиха лишь мог смотреть в большие глаза, в которых удивление сменилось некой детской обидой. Девушка даже не пыталась вырвать руку из его стальной хватки, будто понимая, что это бесполезное занятие.
Их взгляды встретились, но Мадара не увидел в них ни испуга, ни уважения к своей персоне. Каждый знал его, и многие просто боялись даже посмотреть в его сторону, дабы не накликать беду, но девушка была не из них. Она смотрела прямо, с неким вызовом, без единой крупицы страха.
Наверное, они могли стоять так целую вечность, смотря друг на друга. Мимо них проходили люди, широко раскрыв рот и прикрыв его рукой. До мужчины доносился их шёпот, но ему было всё равно. Он видел, как к ним подбежал мужчина, слегка запыхавшись, и зло взглянул на девушку, которую Учиха продолжал держать за руку.
— Воровка! — гаркнул подбежавший мужчина. — Мадара-сама, хорошо, что вы поймали её. Она украла из лавки мои яблоки!
— Одолжила, — обиженно протянула девушка, переводя невинный взгляд на продавца. — Тем более какие они твои, если ты их сорвал с дерева в лесу! А дерево-то ничьё
— Но я же их сорвал, значит, стали мои, и продать могу. Кто же ещё на дерево полезет?
— Так ты сорвал все, что были! Ни одного яблочка не осталось.
— Кто успел, тот и нажился!
Девушка возмущённо выдохнула и надула свои припухлые губы. Казалось, если бы её рука была на свободе, то она скрестила бы руки на груди и притопнула ножкой в знак своего недовольства. Возможно, именно это и привлекло Мадару в первую минуту. Столь детская манера поведения, в то время как все взрослели очень рано в это тяжёлое время.
— Ты лишил косуль еды! Разве не понятно, что в этих землях практически не осталось пропитания? Вся трава сгорела из-за засухи и сражений, а единственное дерево и то уже ободрано до нитки, хотя ни одного яблока не успело упасть. А сейчас родились телята*! Чем матери питаться, чтобы суметь выкормить своих детей?
— Да твоих косуль поймают скоро и зажарят на костре, когда начнётся зима, Наоми.