— Проверяешь?
Ричард лишь расплылся в довольной улыбке со смешинками в глазах.
— И как?
— Я был уверен, что ты не поведешься на эту провокацию.
— На девяносто девять процентов, да? — приподняв бровь и уперев руки в бока, уточнила девушка.
Мужчина, повернувшись к роботу, сказал, что тот свободен, а затем, пройдя в каюту, остановился перед Александрой.
— Ты меня тут оставил одну, без возможности покинуть эту махонькую комнатку или как-то связаться с тобой. Я уже места себе не нахожу, что я только не передумала за это время, а ты забавляешься?
— Не обижайся на меня. Ты так необычно себя вела в своих передвижениях по каюте, что не удержался, — мягко произнес Ричард и посмотрел такими виноватыми глазами, что она просто не смогла не улыбнуться.
— Пойдем…
— Нет.
Он слегка наклонил голову и прищурил глаза, пытаясь понять, почему именно "нет".
— Нам надо поговорить, — настойчиво сказала она.
— Давай я сначала покормлю тебя…
— Нет.
— Никаких "нет". Саша, сейчас ты идешь кушать, а разговоры и подождать могут. У нас еще куча времени на них будет, — сказал Ричард и, ласково улыбаясь, направился к выходу.
— Хорошо, как скажешь. Я и разговор снова смогут подождать. Пусть будет так. Только вот я клянусь тебе, что если сейчас я покину эту каюту, ты никогда не узнаешь, как ко мне вернулась память и о чем мы говорили с Георгием.
Ричард остановился и медленно повернулся к Александре.
— А ты… умеешь убеждать… когда захочешь, — произнес он, коснувшись панели и закрыв дверь. — Говори. Я слушаю.
— Пожалуйста, отвернись.
Молча с приподнятой в удивлении бровью он развернулся.
— Пожалуйста, пообещай, что не будешь оборачиваться, чтобы посмотреть на меня.
— Но…
Ричард хотел ей сказать, что ему не обязательно разворачиваться, чтобы ее увидеть. Он ее неплохо видит на зеркально-отражаемой панели располагающейся посередине двери. Но она его остановила:
— И перебивать меня — тоже. Я боюсь сбиться с мысли.
— Обещаю.
— Спасибо, — выдохнула она. — Ты хотел узнать, каким образом я все вспомнила. Могу сказать, что в этом мне помог ты, пусть неосознанно, но все же…
Ричард смотрел за действиями девушки, отражающимися на затемненной поверхности панели. Как ее пальцы медленно двигаются от шеи вниз, расстегивая пуговицы. А ее взгляд устремлен ему в спину.
— Есть одна вещь, которая мне очень дорога. Вещь — как память. В ней заключено все самое важное для меня…
Он, не отрываясь, смотрел, как она снимает блузку, а затем тянется расстегивать белый кружевной бюстгальтер. Закрыв на мгновение глаза, но, не выдержав собственного желания видеть ее вот такую, полуобнаженную, не понимая, зачем она раздевается, открыл глаза и снова смотрел на ее отражение.
— И в этой вещи вся моя память о тебе. Я уверена, что если бы у меня не было ее, я бы и сейчас не знала, что в моей жизни однажды появился ты…
Он прикусил губу, очерчивая взглядом контуры ее груди, имея сильную жажду прикоснуться к ней. Но тут его взгляд привлекло движение ее рук и яркий кусок материи, который она быстро разматывает со снятого бюстгальтера. Затем производит еще какую-то манипуляцию с ним, и быстро надевает на себя, пряча такую волнительную грудь. А следом подхватывает упавшую блузку и быстро надевает ее.
Одевшись, Александра подошла к Ричарду, взяла его за руку и, перевернув ее ладонью вверх, накрыла своей рукой. Он почувствовал небольшой, жесткий предмет между их ладонями. Подняв вопросительный взгляд на девушку, но встретившись с ее встревоженным взглядом, перебивать не стал.
— Я чувствовала, что должно было произойти нечто неординарное, чтобы я потеряла память. Ведь ни сотрясения мозга, ни даже синяков и ссадин я на себе не обнаружила. Но, что-либо вспомнить не представлялось возможным. Пока у меня не обнаружилась эта вещь. А дальше, как гром среди ясного неба, на меня хлынули потоки воспоминаний. Я вспомнила все до самых мелочей. Я возвращаю тебе то, что мне принадлежать не может.
Александра убрала свою руку с его ладони, и его взору предстало кольцо. То самое кольцо, которое он приготовил когда-то для Дианы, а подарил Александре.
— Так значит, оно всегда было с тобой, везде, — он вспомнил, когда срывал с нее окровавленную пижаму, на ее бюстгальтере был так же повязан шелковый платочек.
— Ты то, поворачивался? Ты же обещал.