Даже головка оказалась чересчур большой — парень сцепил зубы, невольно держась больше за идола, нежели за постельное бельё и… Член полностью оказался внутри.
— А-а-ах-х-х, — его пальцы явно оставили красные следы на чужой коже.
— Ш-ш-ш, — хрипло выдохнул парень, — нас могут услышать.
Он медленно отодвинулся, а затем резко взял Веля, вынуждая того вновь громко застонать. Внутри было слишком тесно… Движения стали быстрыми, поспешными, буквально вбивая парня в матрас узкой кровати на одного и вырывая из его рта стоны.
Они почти не целовались.
Предел был чертовски близко — Вель сжал свой член ладонью, совершил несколько движений и кончил, безвольно растягиваясь на простыни.
Ещё через несколько движений к нему присоединился местный идол.
Вместе лёжа на одной кровати, чересчур малой для двоих, они вовсе не торопились убирать учинённый в комнате беспорядок. Свет всё ещё не горел, Вель тяжело выпускал воздух, утопая в странных, непривычных ощущениях, которые, вероятно, тело будет воспроизводить ещё не один день…
— Как ты себя чувствуешь? — внезапно спросил хозяин комнаты.
— Н-нормально, — выдавил парень, переворачиваясь на бок.
Он не знал, что следует говорить в подобных ситуациях, как рассказать о собственных чувствах едва знакомому человеку…
Подумал, что родители точно будут волноваться.
— У тебя есть телефон? — тихо спросил Вель.
— Нет, но я могу попросить… — тот было подскочил и уже собирался по привычке отправиться к соседу, но вспомнил, в каком виде пребывает. — Схожу в ванную. Потом за телефоном.
И он, прихватив одежду, исчез за дверью ванной.
С соседями объясняться не пришлось: одногруппник сделал это сам. В общем-то, парню и не пришлось сталкиваться ни с кем из местных. Он принял душ в комнате. После надел одну из обтягивающих футболок нового… знакомого? На нём она смотрелась так, словно была на несколько размеров больше положенного.
Родители волновались только чуть больше положенного. В голосе матери послышалось даже что-то вроде «давно пора выбираться из гнезда и отправляться в свободный полёт»…
Вель сидел на кухне.
Не слишком удобный табурет, на который было невозможно забраться с ногами, чересчур маленький даже для двоих стол (в комнате, казалось, должно было находиться больше народа), урчащий холодильник, раковина, пустые полки для посуды.
— Чай или кофе?
Он наблюдал, как спокойно перемещается по давно немытому полу хозяин комнаты.
— Чай… — хотелось ещё чего-то съедобного, но спросить об этом парень так и не решился.
Повезло: вместе с чашкой горячего напитка ему предложили и какое-то печенье, в холодильнике нашлась порция вчерашнего салата, которую идол также разогрел и разделил на двоих.
Согревая ладони на поверхности чашки, Вель вздохнул.
— С тобой всё в порядке? — парень наклонился к нему, касаясь лба ладонью. — Если что-то болит, у меня есть… что нужно. Мне казалось, ты будешь более разговорчив, когда мы останемся наедине.
Что нужно было сказать?
Он притянул к себе тарелку и вилкой направил в рот немного еды, размеренно пережёвывая. Ему понравилось. Телу тоже понравилось, пусть, вероятно, следы произошедшего надолго останутся при нём… Но другие люди, что они думали насчёт секса с человеком, которого почти не знаешь?
Этого симпатичного представителя людского рода он мог исключительно наблюдать во время занятий, затем, вдохновившись примером чужого усердия, долго занимался, чтобы его превзойти. Вряд ли следовало называть это «влюблённостью».
В итоге, Вель так ничего и не сказал, вызвав у своего «собеседника» невольный вздох.
Уже в тишине они закончили с импровизированным ужином, затем устроились спать на разных кроватях. Никто и словом не обмолвился об учёбе. А на следующий день… Всё было так же, как и всегда: абсолютно незаметный Вель и местная звезда. Противоположности, которые никогда и не должны были встретиться.
С того дня он порой замечал на себе внимательный взгляд.
От его «прикосновений» по телу пробегала приятная дрожь, но Вель не делал ни шага навстречу, а идол то ли был чересчур занят играми в друзей с другими людьми, то ли не желал более видеться с ним.
— Вель, останешься после занятий? — чересчур настойчивая женщина-преподаватель уже не в первый раз проявляла к нему интерес.
Долгов по работам не было, оценки тоже находились на должном уровне — парень невольно замер, не совсем понимая, что она хочет сказать. Наконец, остальные покинули аудиторию. Никто даже не подумал подслушивать: о существовании Веля вспоминали реже, чем наступали экзамены.