Убийца кивнул. Его «собратья» низших классов и вправду редко отличались и умом, и ловкостью, а потому для их устранения не потребовалось бы и пальцем шевельнуть. Но Урис умело владел рапирой… Для него, возможно, даже некоторые профи стали бы плёвыми соперниками.
Вероятно, наедине с собой в их пустующей комнате будущий детектив чувствовал себя ещё хуже, нежели сам Вель. Он ещё и обвинял себя в уходе партнёра… Постоянно думал, изменилось ли что-нибудь, если бы тогда вместо побега Урис решил остаться?
Его печальное одиночество пронизывало воздух, отдавало привкусом сигарет и постоянных тренировок с одной и той же рапирой.
Неловко сглотнув слюну, убийца придвинулся ближе, внезапно оказываясь в пределах личного пространства детектива, и осторожно обнял его, пальцами вцепившись в и без того помятую рубашку. Он не хотел секса. Не желал какого-либо продолжения, только в этот самый момент прижать чертовски одинокого человека к себе, разделив с ним эти бесконечные боль и печаль.
Урис опешил.
Учащённое сердцебиение выдавало его с головой, но никто из них не отстранился, продолжая касаться друг друга, обмениваясь теплом.
Детектив медленно отодвинулся, не до конца разрывая контакт, потянулся к лицу Веля… Тот закрыл глаза и на мгновение позволил чужим губам коснуться себя, ощутил будто бы разряд электричества и резко отпрянул, оказавшись у самого края дивана.
— Я настолько тебе неприятен? — Кастифиэль устало улыбнулся и закрыл лицо руками. — Вель, я не знаю, кажется, это помешательство… Мне казалось, что мои чувства по отношению к тебе следует называть «ненавистью», я включил тебя в список жертв, собрал досье и собирался прикончить, но… Отложил.
Он убрал ладони и взглянул на убийцу будто бы умоляюще.
— В следующий раз, когда, провозившись несколько ночей, так и не определился с планом, я решил доверить это Фонфорту. Этот любитель девочек известен своей страстью к экзотическим плодам, но более всего — своим поведением с ними. Я ожидал, что он выполнит мою работу самостоятельно… А вы спелись.
Урис отвернулся, глядя на равномерно тикающие часы, затем тихо вздохнул. Он вытянул руку и закатал рукав, демонстрируя белые следы порезов на запястьях. Кроме них на коже виднелись и другие шрамы, полученные, вероятно, во время сражений с теми, кто на заказ лишает людей жизней, поскольку ничего подобного Вель не помнил.
Тогда…
Ему всегда нравились прикосновения. А идола, который смог удовлетворить жажду контактов с людьми, скрытую на дне души, он с удовольствием присвоил бы. Только не знал, как.
— И что теперь? — убийца протянул руку и повторил линию давнишнего пореза, касаясь кожи Уриса.
Тот невольно вздрогнул, но не сдвинулся с места. Они не смотрели друг на друга. Эти странные, абсолютно неуместные слова, аккуратные касания пальцев — Вель знал, что не должен был находиться здесь. Ему следовало спать рядом с Далисом после бурного секса (а по-другому с Фонфортом и не бывало), не искать ответы самостоятельно, не пытаться решить всё в одиночку.
Но он уже был здесь…
— Твой милый Фонфорт сядет за убийство. Может, адвокат вытащит его на несколько лет раньше, и у вас будет достаточно времени на свободе. А может кто-то всадит ему перо под рёбра. Тюрьма — абсолютно неподходящее место для аристократов вроде него.
Вель пристально посмотрел на детектива, убирая руки. Он и не ожидал, что этот человек окажется ангелом во плоти, но из всех вариантов Урис реализовал худший: создал ситуацию и пустил события на самотёк, а потому его смерть в любом случае ничего не решала.
Детектив был готов умереть прямо сейчас. Вероятно, это стало бы прекрасной песней: вышел выкурить последнюю сигарету, а затем, впустив в дом давнего врага, позволил тому в порыве ярости убить себя…
— Помоги мне, — прошептал Вель, — прошу, Урис, я… Далис значит для меня больше, чем весь этот мир. Я не могу просто позволить ему оказаться за решёткой, ничего не предпринимая.
— Ты знаешь, как я к тебе отношусь, и всё равно просишь, — детектив поднялся с дивана, подошёл к окну и распахнул его.
В комнату ворвался холодный ночной ветер, растрепал волосы убийцы и, как и всегда, унёсся прочь. Урис молча выудил сигарету и прикурил. Дым тонкой струйкой взметнулся вверх, затем потянулся за буйными потоками воздуха наружу… Запах почти не попадал в помещение.
Вель косо взглянул на лежащую неподалёку рапиру.
Не спрашивая разрешения, он приблизился, сел на пол и медленно достал из ножен идеально заточенное оружие. Тонкое лезвие, которое, вероятно, не раз менялось за эти годы, до боли знакомая рукоять, притягивающая взгляд — теперь изображения на ней казались ещё более древними, словно наследие прошлого. Пальцами убийца провёл по тонким линиям изображения.