Он обернулся до того, как дверь неаккуратно потянули на себя, инстинктивно вскочил на ноги и выставил перед собой меч, готовый защищаться… Из дверного проёма на них смотрел полусонный парнишка, закутанный в белую простынь с россыпью мокрых пятен.
— Простите… — словно школьник, вошедший не вовремя, он попятился, собираясь исчезнуть, и врезался в дверной косяк. — Ай-й!
Урис потушил сигарету в значительного размера пепельнице и подошёл к своему… любовнику? Вель с трудом давал названия подобным явлениям. В конце концов, секс — это просто секс, не больше и не меньше, чувства зависят от того, что происходит до или после.
— Ну что же ты, — мягко улыбнулся детектив, наигранно нежно коснувшись губами ранения.
У него неплохо выходило врать, обычному человеку ни за что не догадаться, что «чувства» этого парня — всего лишь умелое притворство и жонглирование фактами. Но это не вызывало отвращения. С чего бы? Убийца и сам постоянно лгал, подобное было частью работы и, по его мнению, не требовало никаких дополнительных объяснений.
— Кто это? — громким шёпотом спросил парень в простыни.
— Мой хороший знакомый, — без злости произнёс Урис. — Пойди на кухню, поставь нам всем чай. Мы сейчас придём.
— Мне одеться? — неловко уточнил «гость».
— Конечно, — детектив похлопал его по плечу.
Дверь закрылась.
Вель зевнул и опустил до того направленную в атакующем направлении рапиру, собирался вернуть меч на место… Чужие ладони мягко поправили его стойку, затем — положение рук.
Урис стоял чересчур близко и будто бы совсем не боялся, что его могут прикончить собственным оружием. Причины у Веля для этого были. Виллион, Далис… Его собственная жизнь, которой жонглировали, словно резиновым мячиком.
— Так лучше, — прокомментировал «учитель». — Запомни положение. Это исходная стойка, из неё будет удобнее атаковать.
Можно было сказать, что для убийцы его уровня подобное не имеет значения: смещение на полсантиметра вовсе не гарантирует промаха, наоборот, может вынудить умелого противника расслабиться, если тот подумает, что оппонент не знает даже основ.
Удары Веля всегда попадали в цель. И если бы он пожелал заполучить на рапире сердце детектива, оно бы уже трепыхалось там.
— Это прощание? — убийца присел на корточки и принялся складывать оружие в чехол.
— А ты не собираешься меня убивать? — «дружелюбно» улыбнулся хозяин квартиры. — Ты за этим пришёл, не обманывай себя: следуя привычке, сначала убить меня, затем обыскать, опросить родственников и знакомых. Пока с этим будет покончено… Если не будешь лишнего времени проводить с моим телом, никто и не задумается о нашей связи в прошлом, — он чуть отступил назад, — я не против умереть от собственного оружия, только, будь добр, сделай это быстро.
Рапира в последний раз блеснула в тусклом свете луны и исчезла в чехле. Убийца поднялся на ноги. Его раскрытая ладонь предлагала этому человеку дружбу, новую, ещё более странную связь, совершенно не похожую на то, что произошло между ними раньше. Он не учёл только чувства. Терзающие душу Уриса ощущения никак не походили на дружбу, этот человек страдал от любви, от бесконечной зависимости бывшим соседом по комнате, иначе давно смог бы его отпустить.
Детектив слегка хлопнул парня по руке.
— Вель, я не стану твоим напарником. То, что было между нами, может либо стать отношениями, либо раствориться в забытье. Смотреть на тебя, не в силах коснуться, ещё хуже, чем никогда больше не встретить, потому я без колебаний выбираю последнее.
— Ты снимешь обвинения, если я займусь с тобой сексом?
Казалось, на лице убийцы не было и капли сомнения. Самопожертвование? Они оба знали, что это было не совсем так: несмотря на стойкие психологические убеждения, тело предавало хозяина, требуя ласки.
Урис шагнул ближе. Не касаясь парня, он только смотрел, размеренно вдыхая и выдыхая воздух, немного пропитанный привкусом его сигарет.
— Иногда тебе лучше помолчать, как и раньше, Вель, — вздохнул детектив, — я люблю тебя. Мне нравятся твои странности, молчание, за которым скрывается множество слов, умелые движения и все те воспоминания, которые мы создали вместе. Быть может, для тебя это не значит, но я… Постоянно думал о тебе. У меня было столько этих мальчиков, одинаково скучных и услужливых, — он хотел было сжать убийцу за плечи, но в последний момент остановил движение рук. — Но самый яркий образ всё равно твой. Обнажённое тело, руки, инстинктивно стягивающие простынь моей кровати в общежитии, слишком громкие стоны, которые, вероятно, слышали все соседи. И ты предлагаешь мне единожды заняться с тобой сексом, а затем отпустить обратно к этому… Фонфорту.