Он положил мне на стол бумаги и вот эту «грязь на картинках» и удалился, аккуратно закрывая за собой массивную дверь.
Я судорожно взяла в руки бумаги, я же не умею читать такие иероглифы. В нашем мире другой язык.
Что же мне делать?
Следом я взяла картинки, пряча их в бумаги и вернулась в свою комнату.
За разговором с этим неприятным мужчиной я не заметила, как прошло больше часа. Что мне делать, это оставалось загадкой, но я знала одно, ноги этого туловища помнят дорогу.
Просмотрела все ящики и насобирала целый пакет бумаг. Не умею читать, а мало ли, что-то да и придумаю как понять эту информацию. Я положила их в пакет и вышла из комнаты.
Как я и предполагала, мне стоило только подумать о тайной комнате, как ноги повели меня между пыльными коридорами, затерянными в глубинах коттеджа, я начала ощущать невероятную магию, которая повела меня к потайной комнате.
Наконец, передо мной открылась каменная стена, притягивая мои руки, заставляя провести по ее грубой поверхности. Рискнув сделать легкий шажок вперед, я увидела кирпич, который заметался между прочими, точно призывая меня свернуть в правильном направлении. Хоть под ногами и чувствовался скрежет, вызывающий ощущение прочности и долговечности, я не стала удивляться, ведь уверенность заставила меня продолжать свой путь.
Наконец, глазам моим предстала круглая плита, которая выглядела как верный ключ к открытию новых возможностей. Я коснулась к ней, ощущая колючую поверхность, после чего она вместе со мной повернулась по часовой стрелке. Я не заметила как оказалась в потайной комнате.
Мгновенно ощутила резкое пекло от яркого освещения, которое ослепило мои глаза. Когда зрение начало возвращаться, я заметила, что неподалеку от входа стоял огромный деревянный стол. За ним торжественно сидел мой отец, чей взгляд был устремлен на меня смешанными эмоциями.
Стол отличался своей роскошью и изяществом. Покрытый изысканной резьбой, он создавал впечатление старинной реликвии. На его поверхности увидела разнообразные предметы, которые позволяли понять, что здесь царила бурная деятельность. Горы бумаг, перья и чернильницы говорили о том, что этот стол был не только местом встреч, но и писательским кабинетом моего отца.
— Ну что, дочь, присаживайся. Буду вводить тебя в курс дела.
Меня всю коробило от данной ситуации. Перед глазами мелькали все те мужчины, с которыми мне пришлось познакомиться. Те картинки, где мое туловище ведет себя падшим образом.
Теперь я понимаю, почему Глецио мне дал тело без памяти о прошлом (хотя это большая редкость для нашего главнокомандующего). Была бы память, у меня сразу же после перемещения разорвало бы сердце, от всех воспоминаний. Ненавижу это тело и противно в нем находиться. Меня словно полили грязью с ног до головы. Такой грязью, которую не смоешь и десятью литрами воды.
— Ну что ты застыла? Присядь, это не терпит отлагательств. Тебе грозят серьезные последствия после твоего поведения. И я считаю, что будет правильным мне высказать в данный момент, все что я о тебе думаю, — мужчина был вне себя от ярости.
Он весь побагровел и я почувствовала — сейчас будет взрыв. Лава покинет его кратер и от меня не останется и живого места.
А может он вообще понял что я не его дочь? Может он сейчас убьет меня?
Мамочки, как же страшно.
Мурашки побежали по телу.
И я, черт возьми, его понимала. Мне и самой хотелось уже удавиться, попасть обратно в заоблачный мир и лучше быть превращенной в жабу. Она хотя бы не ведет такой образ жизни и чиста на ложь. Отец резко встал и пошел в мою сторону.
Глава 5
— Ты мерзкая, противная девушка. И мне стыдно, что ты моя дочь, — резал, словно без ножа этот человек.
Вот так заявление, представляю, как было бы слушать его дочери, если даже мне непросто выдержать оскорбления, но вопреки всему я сдержалась от ответа. Смотря на то, что Селена медийная личность, может её вообще подставили, чтобы отец от нее отрекся?
Хотя…
Нет! Не просто так к ней целоваться тот парень полез. Значит, она действительно вела себя распущено. Только как, теперь, вести себя перед ее отцом? Как залечить все его раны от этой светловолосой бестии?
— Ты опустила меня ниже плинтуса и я тебе этого никогда не прощу!
Ходил кругами отец, даже не смотря в мою сторону, продолжая причитая под нос, заключив замок из рук за поясницей: — Это же надо так… Это же надо так… Да как ты посмела вообще?
А я виновато опустила взгляд и как выпалю, сама не ожидая того: — Так, а что я сделала-то?