Я добрела практически до пятого этажа, как увидела до боли знакомые цифры. Да! Это то, что нужно.
Я открыла дверь ключом и вошла внутрь. Какая благодать.
Евроремонт, прихожая, обставленная с изысканной простотой: коричневый паркет, кремовый натяжной потолок. Передо мной — три двери. Одна прямо, другая направо, третья — по левой стене.
Медленно сняла сапоги, поставила их у трюмо с большим зеркалом, шубку повесила на вешалку, мягко закрыла дверцу деревянного шкафа.
После вынужденного, но приятного всплеска адреналина мне было всё равно, куда идти. Я направилась к первой двери, медленно открыв ее.
Огляделась. Много тумбочек. Какие-то приспособления разные, черного цвета. Всякие штуки непонятные. Я подошла к тумбочке белого цвета, на которой стояла квадратная штуковина. Провела ладонью сверху, какая гладкая и приятная на ощупь. Ух ты, сколько кнопочек, да и не простых, на них светятся разные буковки.
Я положила палец на цифру пять. Она зажужжала как жук кладунец у нас, в нашем мире. Ни хуа хуа. Тут и пить ничего не захочешь, а уж феячить тем более.
Так. Я ничего не понимаю. Этот поднебесный муда… Нет, не буду материться. Мудрый Бог, засунул меня в самую жо. вописную местность, после того как стер мне информацию о том, как пользоваться всей этой утварью.
— Эй ты, Глецио, — кричала я в комнате смотря на потолок. — Это не смешно, понял? Засунул меня не пойми куда, да еще и не проинструктировал. Верни меня обратно, на мою родину.
Скоро завою, чесслово.
Вдруг услышала странный звук в прихожей…
Хырт-хырт.
Кто это? Ключи ведь только у меня… Или нет?
Дверь открылась и я присела за стол, закрывая ладонями глаза.
Стук каблуков стих и на кухню кто-то зашёл.
— Селена, ты?
Какой знакомый голос. Пока убирала ладони меня бросило в холод. Я не верила своим глазам! Это же… Станька! Моя родная девочка.
— Станька! Стань. Приве-е-ет! Глаза мои обманывают, это точно ты?
Я набросилась на нее, обнимая и расцеловывая щёки и всё лицо.
— Нет, откуда ты знаешь мою маму?
— Маму? Ты сказала…
— Селена, я тебя не узнаю. Я Виолетта Георгиевна, а Станька… Станислава Павловна — это моя мама.
— С ума сойти, как вы похожи! Обалдеть, — я ходила кругами и трогала ее каштановые волосы. Затем остановившись напротив зеленых глаз, заметила в них слезы и горесть: — Аккуратный носик, такой же зелёный оттенок глаз. Не отличить же. Ты точно дочь?
— Издеваешься? Моей мамы… Ай, да что я перед тобой оправдываюсь, — махнула рукой собеседница и присела за стол. Она положила руки на стол и прилегла на них. Слезы капали на лакированную столешницу, а в глазах была пустота.
Я понимала тут что-то не то и просто вышла с кухни. Открывая вторую дверь, я обнаружила просторную спальную комнату.
Приятные фиолетовые тона стен и обстановки встретили меня, мягко успокаивая нервы. Большое окно, распахнутое широко, открывало вид на вечерний город, где огни зажигались один за другим, создавая великолепное зрелище.
Я подошла к двуспальной кровати, чье изящное изголовье было украшено нежными подушками. Но то, что моментально привлекло мое внимание, был прекрасный ковер в нежных фиолетовых тонах, тянущийся передо мной. Мягкий ворс ковра нежно прикасался к моим стопам, словно нежность наследия прошлых поколений. Мои стопы утопали в этой пушистой словно травке, я уносилась в безмятежный итальянский сад. Этот ковер придавал комнате особую атмосферу уюта и комфорта, создавая ощущение, будто весь мир заботится о моем благополучии.
Одновременно с приятными ощущениями, окно привлекало мое внимание своими прекрасными видами. Я почти могла почувствовать легкий ветерок, который шептал мне на ухо о своих приключениях вдали отсюда. Я выглядывала в окно и видела город, чарующий своей красотой и магией.
Город окутывался настолько прекрасными фиолетовыми оттенками, что казалось, будто сама природа дарит его обитателям нечто особенное. Эти цвета мягко успокаивали, нежно укутывая все, что они касались. Взгляд мой останавливался на домах, где жили множество людей, и они, словно крохи, покоились на фоне столь великой красоты.
Улочки, вытянутые вдаль, казались точно нарисованными рукой великого художника. Их расположение было столь гармоничным, будто каждый поворот, каждая деталь были тщательно просчитаны. Этот город, полный многоэтажных домов с отчетливыми контурами и чистыми линиями, был как сказочный зимний мир, который разыгрывался прямо перед моими глазами.