— Я протестую, — перебивала Станька судью. Она была присяжной.
— Чем объясните свой протест?
— Тем, что ещё не всё потеряно. Она справилась с заданием. Обратитесь к праведному зеркалу. Оно вам и скажет, что подсудимую нужно отпустить к Глецио. Пусть он сам посмотрит, что с ней делать. Но я уверена точно, в котлован с дьяволом ее отпускать ещё рано.
Что значит в котлован ещё рано? Значит, в конце задания я как ни крути буду направлена именно туда? Зачем вообще тогда я стараюсь?
Строгий судья, взял пухлыми руками зеркало правды и приказал ему показать земное тело Селены. Затем удивившись, проговорил, поднимая брови вверх: — Ангел Любви, прошу вас, пройдите к Главнокомандующему в зал прощения.
Я не понимала что происходит и пыталась полететь к Глецио, но крыльев уже не было, а на их месте осталось небольшое жжение. И крылья отобрали. Первый раз с таким сталкиваюсь. Возможно и выпрут из этого мира, только разве есть ещё какая-либо планета, куда меня можно выгнать?
Передо мной появилась полупрозрачная лестница, ведущая в тот самый зал, в котором находился наш главный вершитель судеб заоблачных.
Неторопливым шагом я прошла до самого конца лестницы и переступив порог зала, встала на одно колено и поклонилась Главнокомандующему.
Он же нахмурил распушённые седые брови и спросил: — Опять ошиблась?
— Это Селена наделала делов, а я виновата? Скорее не ошиблась, а не хватило мудрости решить чужие беды.
— Нет, это фатальная ошибка.
— Скажите мне, пожалуйста, Глецио. Разве есть такой Ангел, который точен до невозможности?
— А у тебя есть противоречия на этот счёт, дочь моя?
— Есть! Я не верю, что есть хотя бы один житель заоблачного мира, который не совершал хоть малюсенькую ошибку. А как я ее совершила, так всё. На тебе, Любонька, строптивое тело истерички, у которой за спиной кроме смертельных проблем, нету больше ничего.
— Ты изначально, была не ясна в своих желаниях, за это тебя приговорили к ссылке в Селению.
— А разве каждый уверен в том, что ему нужно? Мне кажется, каждый находится в постоянных сомнениях и совершенствование. Даже такой Главнокомандующий как вы. Вот скажите пожалуйста, Глецио. Разве в этом мире все совершенно и с каждым годом ничего не меняется? Даже на планете Земля я побывала уже не в одном теле человеческого индивида и могу смело заявить, каждый из них из-за неуверенности в себе, совершает столько ошибок. Мама не горюй.
Наш Главнокомандующий призадумался. Он остановился в одном положении и даже не моргал.
— Глецио. Вы здесь?
— Да, дочь моя. Ты, не каждый. Ты Ангел Любви, а ошибка Ангела Любви сто́ит простому смертному жизни, а заоблачному жителю лишением крыльев и хрустальных туфелек. Поэтому, мы вас учим точности и уверенности.
— Я понимаю, Ваше Божейшество. Но как мне быть точной, когда я живу в теле человека со скандальным характером и распущенной жизнью? Да, у нее на каждом шагу как на минном поле, нет-нет, да как взорвется.
— Вот для этого мы вас и отправляем в тела таких индивидов, чтобы вы научились правильно мыслить и просчитывать все шаги наперед.
В руках Глецио появился посох, которым он взмахнул, рисуя непонятные иероглифы. Это же заоблачный язык. Я что, забыла его?
Вдруг картинка искажалась словно кадры на испорченном телевизоре. Я открыла глаза и вздохнула большой глоток воздуха и не могла прокашляться.
— Всё, всё, родная. Это все закончилось, — приятный мужской голос это уже хорошо, значит я снова Селена.
Но пока, перед моими глазами плыл образ брюнета, который рассмотреть невозможно, как не старайся.
Он держал меня на руках, укутывая во что-то мягкое и плюшевое и пошел вместе со мной в неизвестном для меня направлении. А мне это было чертовски приятно.
— Потерпи немного, ещё чуть-чуть, — слышала я этот же голос, который приятно откликался глубоко в моем подсознании.
Меня снова положили в какую-то яму и накрыли бархатистой тканью.
Очнулась я уже в постели. Открываю глаза. Тело болело, кости словно выворачивает. Голова чумная, а напротив меня сидит симпатичный брюнет, лет сорока и протягивает мне кружку.
— На, выпей.
Дрожащей рукою взяла кружку и осушила ее залпом. Вкус персика с послевкусием мяты приятно порадовал меня.
Память активизировалась?
Видимо Глецио вернул пищевые рецепторы этого туловища. А характер, интересно, остался тот же? Невыносимый?
— Я еле успел. Ещё бы чуть-чуть и всё. Селена, луна моя, скажи мне пожалуйста, — он дотронулся раскрытой ладонью до моей щеки, убирая прядь влажных волос, которая настойчиво залезла мне в глаза. — Куда ты опять влезла? Ты пойми, мои связи не всегда позволят тебя вытащить, понимаешь?