— Только, Владислав Юрьевич, у нас к вам просьба: вы должны быть один.
— То есть?
— Ну, без свидетелей.
— Что-то не пойму. Я и не собирался брать с собой никаких свидетелей.
— Я имею в виду — приезжайте один, без жены. Мало ли как дело может обернуться. Мы должны быть уверены, что ни при каких обстоятельствах вы не сможете воспользоваться в будущем нашей оплошностью. Мы ведь едем за границу, дело серьезное, и в денежных делах должны быть чисты и безупречны.
— Слушайте, если бы я не был знаком с вами, — вспылил Петров, — я бы мог подумать, что вы специально заманиваете меня в какой-то капкан. И деньги отдай заранее, и расписки никакой не требуй, и приезжай один, без свидетелей, — может, вы меня кокнуть надумали, уважаемая Сусанна Николаевна?
В трубке раздался тонкий, заливистый смех Брагинской:
— Ах, ну что вы, Владислав Юрьевич! Что вы такое говорите! Разве мы похожи на убийц и мошенников? Поймите нас правильно: мы обыкновенные инженеры, уезжаем за границу, а вы журналист, человек в некотором роде… как бы это помягче сказать… небезопасный в общественно-моральном смысле, мало ли какая мысль придет вам в голову насчет нас. А мы рисковать не хотим, нам нужно полное алиби. Мы люди простые и должны быть чистыми перед государством.
— Да уж больно пункты у вас какие-то иезуитские.
— Ну, это вы зря, конечно, Владислав Юрьевич. Не хотите снимать квартиру — мы не настаиваем. Мы только просим понять нас правильно. Ничего невозможного мы не предлагаем.
— Ладно, черт с вами! — махнул Петров на все рукой. — Принимаю все ваши условия. Значит, приезжаю с деньгами к семи вечера?
— Договорились, Владислав Юрьевич. Только у нас к вам просьба: приезжайте не по нашему адресу, а на улицу Соснина, 15, квартира 70. Там живет мама Ивана Семеновича — Елизавета Стамбуловна, это совсем рядом.
— Что-то я опять ничего не пойму, — в голосе Петрова зазвучали металлические нотки.
— Владислав Юрьевич, мы же уезжаем, а мама остается. Надо же вам поддерживать отношения с нашей семьей.
— Зачем мне поддерживать отношения с вашей, как вы говорите, семьей?
— Как зачем? Мало ли, любая проблема, любой вопрос — мама всегда поможет. И потом, согласитесь, маме хочется посмотреть, кто остается в нашей квартире. Познакомиться с вами поближе.
— Слушайте, Сусанна Николаевна, вам не кажется, что ваши бесконечные условия похожи на обыкновенное издевательство?
— Простите, не поняла вас, Владислав Юрьевич…
— А что тут понимать? Может, вы и в самом деле заведуете какой-нибудь шайкой, придешь к вам, а там встретит меня амбал три на четыре и шарахнет гирей по голове? Отчего это я должен верить вам, если вы на каждом шагу не доверяете мне?
— Дело ваше, Владислав Юрьевич. Я вам объяснила ситуацию, другого выхода у нас нет. Неужели вы допускаете, что мы похожи на грабителей? В таком случае вам даже спокойней прийти не к нам, а к нашей маме Елизавете Стамбуловне. Ведь не будет же вас грабить мама Ивана Семеновича?
— А кто такая ваша мама? Я ее знаю? Может, Елизавета Стамбуловна — это кличка как раз того амбала, который будет бить меня гирей по голове? Почему я должен верить вам?
— Обижаете, Владислав Юрьевич. Разве можно спекулировать именем родной матери?
— Знаете что, Сусанна Николаевна, скажу-ка я вам пару слов начистоту!
— Да, да, пожалуйста.
— Вы или жуки отменные с вашим мужем, либо такие крохоборы, каких свет не видывал!
— К чему же оскорбления, Владислав Юрьевич?
— А к тому, что я долго терпел ваши выкрутасы, но давать унижать себя до такой степени не позволю. Вы думаете, если у вас есть какая-то паршивая квартиренка, а у других ее нету, можно унижать людей? Удивляюсь, как только таких крохоборов за границу посылают!
— Ну, это не вам решать.
— Не мне? А может, как раз мне. Я вот напишу о вас такой очерк, после которого вас не то что за границу, а за проходную собственного завода не пустят.
— Вот видите, не зря мы вас опасались. Значит, действительно можно ждать от вас разных козней. Только скажу вам одно, Владислав Юрьевич: нечего вам писать о нас. Ни плохого, ни хорошего вы о нас не знаете!
— Хорошего — да, не знаю, а плохого…
— Что же плохого вы знаете?
— А хотя бы правду. Правду, которая очень даже не украшает вас.
— Это все слова, извините, Владислав Юрьевич.
— Слова? Ну хорошо! Я вот сообщу вашему руководству, какие вы в действительности люди, посмотрим тогда, в какую Индию вы поедете.
— Не пугайте нас. Вы ведь даже не знаете, где и кем мы работаем…