— Там, конечно, червонцы, — осклабился официант. — Или сотенные?
— Там фотографии, — с достоинством пояснил Юрик Устьянцев. — Фотографии ее дочери.
— Разрешите взглянуть? — по-военному спросил официант.
Юрик Устьянцев пожал плечами:
— Пожалуйста.
Петрову, между прочим, тоже было любопытно взглянуть.
— Когда это ты успел? — поинтересовался он у Юрика, пока официант разворачивал пакет.
— Да успел… Что такое для профессионала отщелкать одну пленку?
— Щелкают орехи, — напомнил с улыбкой Петров.
— А? — не понял Устьянцев (он забыл о прежнем разговоре).
— Ух ты! — воскликнул официант. — Во деваха у Клавы-Клавдии. Точная копия! Ты смотри, а?!
С разных фотографий смотрела на них девочка лет десяти с совершенно круглым лицом, маленькими — бусинками — глазами и доброй, очень хорошей улыбкой, в которой просматривалась, правда, некоторая растерянность или, скорей, удивление: с чего это, мол, меня фотографируют?
— Ты что же это, специально ездил снимать ее?
— Я же обещал, старик. Слово профессионала — слово кабальеро. Значит, так, старик, — обратился он уже к официанту. — Во-первых, как тебя зовут?
— Павел.
— Значит, так, Павлуша. Клава-Клавдия обычно угощала нас вырезкой. Два таких хороших свежих куска с кровью. Салат посвежее. И международный армянский. Так? — спросил у Петрова.
— Так, — подтвердил Петров.
— Будет сделано, ребята. Ох, Клавка обрадуется! Чес-слово, ребята, сдеру с нее!
— Смотри не жадничай. Не порть ей подарок. Скажи: это подарок от знаменитых журналистов.
— Так и скажу. — Павел побежал выполнять заказ.
— Когда это ты успел все-таки? — поинтересовался Петров.
— Говорю тебе: слово профессионала… Я же обещал.
— А без дураков? Я ведь помню: это я обещал за тебя, а не ты.
— Да заскочил как-то — соку попить. Смотрю — она с дочкой. Ну и щелкнул…
— Щелкают, старик, только орехи, — снова улыбнулся Петров, но Юрик Устьянцев и на этот раз ничего не понял. Не вспомнил.
— Отдать все не мог собраться… А тут ты позвонил.
— Небось все же ездил к ней отмечаться?
— Старик? За кого ты меня принимаешь?! — И, прокашлявшись, спросил: — Ты лучше расскажи, зачем звал? Что там у тебя с Натальей?
Тут как раз подоспел Павел. Потом они сидели спокойно, разговаривали.
— Слушай, Юрик, у тебя, кажется, родственница какая-то есть? В Тюмени?
— Есть. Двоюродная сестра.
— Я слышал, твоей сестре шуба нужна? Американская?
— С чего ты взял, Владик? Мы с ней даже не переписываемся.
— Но в принципе, скажи, она может захотеть такую шубу?
— В принципе конечно. Хотя, старик, думаю, у нее норковая есть. Муж у нее. Стена Сапрыкин, золото добывает на Севере.
— Это не важно, кто у нее муж. Главное — есть у тебя сестра, которая в принципе может захотеть американскую шубу?
— В принципе — да, старик, может захотеть.
— Ну так вот, товарищ Устьянцев, гроза фоторепортеров и мастер фотомонтажа, выкладываю вам новость. Наталья из Ярославля прислала мне деньги. Пятьсот рублей. Вот, почитай. — Он протянул Юрику бланк извещения.
Юрик удивленно взглянул на Петрова, но бланк взял, повертел им перед глазами, потом начал медленно читать послание Натальи.
— Ты вслух почитай! — попросил Петров. — Хочу еще раз прослушать эту замечательную музыку.
— «Владик, дорогой! — послушно кивнул головой Устьянцев и повысил голос до патетизма. — Не знаю, вспоминаешь ли ты меня, скорей всего — нет, кто я для тебя, так, обычная знакомая, каких у тебя наверняка много. Я к тебе обращаюсь по делу, на большее не рассчитываю. Помнишь, ты говорил: для тебя ничего не стоит достать шубу из искусственного меха. Производство — США. Посылаю тебе деньги, как договаривались. Заранее благодарная — Наталья. P. S. Живу скучно. Часто вспоминаю тебя. Нашу встречу. Читаю твои очерки. Горжусь знакомством с тобой. Наталья».
— Ну и как, старик? — улыбнулся Петров. — Каков слог? Каково содержание?
— Слушай, а обо мне ни слова. О Саше тоже молчок.
— Да при чем здесь ты и Саша? Я тебе говорю — деньги прислала. Пятьсот рублей. Шубу ей, видите ли, купи! Эй, купец из Охотного ряда Владислав Петров, — нам шубу!
— Ну, это само собой, баба с приветом, — согласился Юрик.
— Нет, как тебе это нравится: на домашний адрес присылает деньги — да еще с таким посланием, а?!
— Сто раз говорил тебе: не бросайся обещаниями! Не давай телефона! Домашнего адреса! Но тебе что — у тебя душа широкая.