- Снежок, отстань, – Летта тщетно пыталась отмахаться от навязчивого общества пса, который с упоением облизывал ее лицо. – Снежок, мм-м-м, Снежооок!
На что собака совершенно серьезно и многозначительно залаяла.
- Что, что тебе от меня нужно? – совершенно не желая покидать мир сказочных иллюзий, Летта просто вынуждена была обратить внимание на пса, так как прекрасно знала – он от нее не отстанет, пока не получит требуемого. – Что, что ты хочешь?
Первое, что увидела Летта – горящие от голода глаза пса, второе – солнце, которое уже было высоко и обжигало землю. Оно не цепляло укромной веранды, поэтому-то Летта и не почувствовала его теплых прикосновений.
- Что, проголодался? – пес активно завилял хвостом, и в полной готовности сопроводить хозяйку на кухню, просто вскочил на все свои четыре лапы. – Идем, попрошайка.
Стоило Летте зайти в дом, как она тут же отчетливо услышала орущий на весь дом мобильник.
- Черт, я ведь вчера вечером никому не отзвонилась! Мама уже наверное обзвонила все морги, больницы и знакомых. А Андрей… Не переживай Снежок, ты у меня, естественно, первый на очереди.
Летта успокоила начавшего скулить собаку приличной порцией мяса, и только потом поднялась в спальню, где вибрирующий телефон свободно разгуливал по новенькому паркету:
- Мамочка, прости, прости, прости, прости меня тысячу раз. Я просто уснула вчера, поэтому не позвонила. Вырубилась на свежем воздухе и все. Вот только сейчас встала, и то, Снежок разбудил. Мамусечка, только не нервничай.
Сначала последовал облегченный вздох, а затем:
- Мама не нервничает, а чего это мне нервничать. Подумаешь, от единственной дочери ни ответа, ни привета почти сутки, и это в наше-то время интернета и мобильных. Нет. Мама совершенно не нервничает, она только ночь напролет пьет успокоительные и надоедает знакомым, а так – совершенно спокойна.
- Мамочка, ну прости, – совершенно подавленный мамин голос заставил Летту чувствовать себя самым злостным нарушителем каких-то особых родительских правил семейного движения. – Мамочка, ну ты ведь сама знаешь, какой здесь пьянящий аромат, да еще в начале лета. Птички поют, кузнечики тоже, а ароматы-ы-ы, вот я и уснула прямо в гамаке во дворе. Телефон же смирно отдыхал в спальне, поэтому я и не слышала твоих звонков. Прости.
- Ладно. Принимается. Только это в последний раз ты у меня так легко получаешь прощение. Ну сколько можно твердить – у тебя есть мобильный, набери номер и скажи хотя бы пару слов. Я ведь большего не прошу. А то доиграешься у меня, стану во все поездки с тобой таскаться, вот тогда ты точно пожалеешь, что не умела вовремя воспользоваться телефоном.
- Договорились.
- Так что ты говоришь – красота вокруг? – наконец голос на том конце провода стал спокойным.
- Да мамочка! Это просто волшебное место, которое со временем, лично для меня, стало еще прекраснее. Правда я пока за пределы нашего двора не выходила, но сегодня это есть в планах – культпоход по местам боевой славы.
- Да-а-а, доченька, кто бы спорил, что это место просто замечательное, а ты нас в город вытащила. Вот, мучайся теперь в мире железобетона и асфальта.
- Прям-там. Я вас силой не держу. Вы в любое время ездите куда хотите, но мне спокойнее, когда вы с папой находитесь в пределах нескольких километров, а не нескольких сотен километров.
- Да я шучу, дочка. Думаешь нам с отцом не спокойнее, когда ты рядом? Мы благодарны тебе за все, что ты для нас делаешь, и гордимся тобой, наша маленькая Летта. Кстати, будешь гулять, встретишь кого из знакомых передавай привет.
- Хорошо мамуль.
- Тогда не стану тебя отвлекать. Раньше нагуляешься, раньше вернешься. Обязательно отзвонись, как будешь дома.
- Хорошо мамуль.
- Где-то я уже это слышала.
- Да позвоню, честное слово. Папе привет.
Попрощавшись с мамой Летта со страхом взглянула на дисплей своего айфона с ужасающей на нем цифрой – 108 пропущенных от Андрея. Только она отвела взгляд желая поразмыслить «быть или не быть» в смысле «звонить или не звонить», потом вымолить прощение, при встрече, как в руке завибрировало, а затем раздался рингтон.
- Слушаю, – максимально спокойно прошептала Летта.
- Что, серьезно? Неужели действительно – слушаешь? – не заметить в этих вопросах сарказм мог только глухой.
- Да. Представь себе.
- Летта!..
- Стоп. Милый, прежде чем ты начнешь меня обвинять в безответственности и эгоизме, позволь объясниться. Деревня, которая является моей исторической родиной, находится на конце географии, в жопе мира, извини за мой французский. Соответственно цивилизация сюда дошла не совсем, и связи кроме как на третьем этаже моего дома, практически нигде нет. Я спала на первом, поэтому не слышала, как телефон разрывался на последнем, где я его специально оставила, чтобы в последствии видеть кто пытался дозвониться. Проснулась я только что и в самую первую очередь набрала тебя. Вот такая забавная история. Поверь, никакого криминала.
- Верю. Вот только мне минуту назад позвонила Антонина Антоновна, с которой мы практически ночь напролет «мило» общались, и сообщила что ты уже на связи и у тебя, слава Богу, все в порядке.
- Нет, ну если ты меня хочешь упрекнуть в том, что я первой набрала мать, то извини.
- Я ни в чем не хочу никого обвинять. Рад что у тебя все в полном порядке. Что ж, не стану отвлекать от одиночества.
Разговор как-то непривычно быстро подошел к концу и то, что инициатором этого «конца» стал Андрей, Летте не очень пришлось по душе:
- И что, даже никакого – «я так соскучился». Или – «когда моя девочка уже вернется? Когда мы уже наконец встретимся?» Ну, или чего-то подобного?
- Нет. Зачем тратить время на вопросы, на которые я и так знаю ответы.
- Это как?
- Скоро. Я просто уверен, что мы встретимся очень скоро, и мне больше не придется скучать. Ведь моя девочка не собирается провести в своей деревне всю оставшуюся жизнь?
- Нет, конечно.
- Тогда я совершенно спокоен. Что ж, удачи. Обещай что сегодня ты обязательно меня наберешь, ну или хотя бы ответишь на мои звонки.
- Обещаю.
- Люблю тебя. Цем.
- Цем.
Попрощавшись с Андреем, у Летты осталось непонятное послевкусие недосказанности. Легкость и ненавязчивость в общении были точно не достоинствами Андрея, а тут… Разговор показался каким-то неправильным, но это ощущение мучило Виолетту не долго. Спустя несколько минут она решительно настроилась отдаться другим ощущениям. Говорив маме, что собирается сегодня прогуляться по деревне, она еще никуда не собиралась, но прогулявшись по пустому огромному дому, поняла, что стоит рискнуть.
- Что ж, Снежок, ты со мной? – Пес моментально оказался у ворот. – Тогда вперед. Вспомним молодость.
Легкого прикосновения к дверной ручки хватило, чтобы железная калитка резко распахнулась.
- О-о-о, Летта, день добрый. – Летта испуганно схватилась за сердце, а из калитки на нее смотрел широко улыбающийся дядя Вася. – Неужто напугал?
- Да нет, что вы, – выдохнула Летта. – А вы, наверное, снова в сад?
- Да, детка, проверить как там мои подопечные, а то съедят их разные насекомые, а вам тогда и есть нечего будет, усохнет все, – бормоча под нос, мужчина медленно продвигался в сторону сада, минуя Виолетту и Снежка. – Кстати, как березовик? Надеюсь Серега донес?
- Да-а-а, спасибо большое. Очень вкусно. – Летте пришлось соврать, но она была уверена, что напиток, о котором дядя Вася рассказывал с таким восторгом – не может быть не вкусным.
- То-то.
- Спасибо еще раз. Ну, вы тогда занимайтесь своими делами, а я пойду, прогуляюсь.
- Иди, конечно, да тут-то и гулять негде.
- Я что-нибудь придумаю.
Встреча с дядей Васей заставила Летту содрогнуться, а его глаза вновь напомнили о Сереже и о том, что произошло этой ночью. Странно, но разговаривая с Андреем она ничуть не чувствовала себя предательницей, хотя и изменила ему не глядя. Почему-то она не расценивала это как измену, почему-то чувство вины отсутствовало напрочь. То что произошло прошлой ночью, казалось было в далеком прошлом, до того, как она встретила Андрея. Там, где этой страсти и было место. Это должно было случиться несколько лет назад, а к чему бы это могло привести, одному Богу известно. Вот только в настоящем, эта страсть казалась прошлым. Далеким и пройденным этампом. Чуть ли не впервые за все время прошедшее со злосчастного Нового года, ее сердце продолжало биться спокойно при упоминании о Сереже. Она больше не утруждала себя неимоверным усилием силы воли, заталкивая малейшие воспоминания в самые потаенные закрома своей души. Виолетте не пришлось насильно избавляться от навязчивых мыслей и воспоминаний, они сами испарились, стоило ей выйти за пределы собственного дома. Глава 5 Летта впервые с момента своего приезда покидала родной двор и ее это немного пугало. Она давно стала жительницей мегаполиса и отвыкла от пустых улиц и стареньких домов. От не асфальтированных дорог и вечно путающихся под ногами соседских уток, гусей, кур, индюков. Выбравшись из дому после полудня, Летта радовалась, что улицы пустынны, как и когда-то в это время, а практически в каждом огороде копаются в земле хозяюшки, заботясь о хорошем урожае. Снежок радостно бежал впереди изо всех сил стараясь поймать каждую попадающуюся на его пути бабочку, стрекозу или большую муху, а Виолетта еле-еле перебирая ногами внимательно разглядывала мир вокруг себя. Виолетта в очередной раз убедилась, что время не властно над ее маленькой деревушкой, и все здесь по прежнему на тех же местах, разве что еще больше постарело и поблекло и опустело. Через один, дома были поросшие высокой травой, что говорило о том, что они не жилые, вряд ли кто-то специально станет выращивать репейник и полынь. Возможно – хозяева уехали, возможно – умерли, дома просто были брошены и пустовали. Те немногие, которые миновала такая участь, были мало-мальски ухожены, а главным показателем того, что в доме кипит жизнь была вытоптанная трава и кучи разнообразнейшего дерьма вокруг. От того, что видели ее глаза, сердце Летты сжималось и ныло. Ей было больно понимать, что деревня, в которой прошло все ее детство и юность, постепенно становится никому ненужным хутором. Она долгие годы ходила по этой земле. Она долгие годы дышала этим воздухом. Она росла, впитывая все лучшее, что только могла деть ей далекая деревенская жизнь – любовь к природе, здоровую пищу, включающую в себя парное молоко и яйца прямо из под курицы, море свежего воздуха, и бескрайние девственные просторы, по которым она неоднократно гуляла босыми ногами. В детстве она просто обожала свою деревню, да, в принципе, она и сейчас испытывает нечто похожее. Нынешние ее чувства были схожи на отменное вино, которое долго томилось в бочонке из ее сердца, прежде чем его вкус стал насыщенным и высоко оцененным. Любуясь всей деревенской скромность, в голову невзначай прокрались мысли о Сереже, точнее предположения, фантазии. Сложись все по-другому в ее жизни, она запросто могла бы остаться здесь и, возможно, воспитывала бы уже не одного ребенка, в свои двадцать пять. Она бы стояла сейчас согнувшись над грядками, как все эти женщины, выставляя свою нежную кожу на съедение палящему солнцу. Потом она бы шла в дом и накрывала на стол, кормила семью, убирала, мыла, стирала. А ближе к вечеру встречала с пастбища корову, а то и не одну, как было принято у многих. Доила бы корову, кормила свиней, телят, лошадь, кроликов, уток, овец… да мало ли еще кого, они бы с Сережей держали в своем хозяйстве. А вечером, когда их трое, или четверо, или двое, деток ложились спать, они бы предавались любовным утехам. Сережа любил бы ее так, как прошлой ночью, а она отдавалась бы ему изо дня в день, как в первый раз… Из размышлений и непонятных фантазий Виолетту выдернула противная детская кричалка, которая раздавалась в двух шагах от нее, и мысль, что здесь, оказывается, даже дети водятся.