— Из чего это следует?
— Захваченная машина была русскими надежно спрятана в лесу. Трупы солдат, скорее всего, находились в ней. Во всяком случае, солдаты и офицеры из проезжавшей позже колонны их не видели. С наступлением темноты диверсанты выгнали грузовик из укрытия, выбросили на дорогу трупы, чтобы их обязательно обнаружили, после чего направились к месту, где был выставлен жандармский пост. Необходимости таранить мотоцикл не было. Троих солдат можно было просто расстрелять на ходу. После удара о мотоцикл поврежденную машину «Призракам» «пришлось» бросить. Исходя из этого, я и считаю, что данная акция была отвлекающим маневром.
— А Вам не приходило в голову, что все было сделано именно так, чтобы мы успокоились таким объяснением и ослабили внимание в направлении школы?
— О таком развитии событий мы тоже думали, поэтому охрана объекта существенно усилена, о чем уже доложил гауптман Крейнер.
— Какие-то конкретные предложения у вас есть? Не будем же мы просто сидеть и ждать, когда диверсанты снова себя проявят? — поднялся гауптман Крейнер.
— Герр оберст-лейтенант. Мы все считаем, что просто необходимо выйти на связь с агентом в русском штабе, чтобы он узнал последние перемещения «Призраков». Другим и не лучшим вариантом остается просто ждать, где они снова «засветятся».
— Я не могу дергать источника так часто. Слишком велика вероятность его расшифровки. Он и так давно боится, что привлек к себе внимание контрразведки.
— Но, герр оберст-лейтенант! Без этой информации мы глухи и слепы. Она нужна, как воздух. Иначе, мы просто обречены только отмечать места, где русская разведгруппа уже побывала. Если нам хотя бы будет известно, в каком направлении диверсанты действительно направились, люди лейтенанта Вайде буквально вцепятся в них. Тогда у нас появится хороший шанс их уничтожить. Учитывая все известные обстоятельства, я твердо уверен, что захватить эту группу живьем нам просто не удастся.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Пока продолжайте намеченные мероприятия. Все свободны!
6 марта 1996 года. Раннее утро, практически еще ночь. На улице — хоть глаз выколи. Моросит мелкий дождь. Слякоть. В такую погоду из спального мешка вылезать нет совершенно никакого желания. На улице изредка постреливают. Все привычно. Хуже, когда стрельбы вообще не слышно. Сразу мысли разные в голове роиться начинают: почему не стреляют, посты вырезали, что ли? Сон резко пропадает, начинаешь прислушиваться. Рука поневоле сразу тянется к автомату, пристроенному в изголовье. Наконец, раздается короткая очередь, за ней еще одна. Тут же автоматически отмечаешь про себя: пулемет, в районе въезда в комендатуру. Им вторят автоматы с других постов. Порядок! Снова наваливается чуткая дрема…
Дверь помещения резко распахивается, влетает дежурный по комендатуре:
— Тревога! Командира — к рации!
И тут тишина, изредка прерываемая одиночными выстрелами и короткими очередями, как будто взрывается. Где-то в районе охраняемого периметра раздаются два взрыва, вслед за ними — заполошная длинная очередь, затем еще и еще. Мгновение спустя, стрельба уже несется со всех сторон. Резко выскакиваем из коек, ноги — в резиновые сапоги, без которых по такой погоде никуда. На себя — бушлаты, броню, «разгрузки» с боекомплектом. Занимаем оборону согласно боевому расписанию. Со своего места отчетливо вижу вспышки выстрелов из верхнего окна расположенной неподалеку пятиэтажки. Сразу же всаживаю туда несколько коротких очередей. Тут же на ощупь меняю магазин на полный. Полупустой засовываю в «разгрузку» патронами вниз, чтобы с другими не перепутать. Позже его набью. К тому же оконному проему несутся трассеры[74] с других мест, прекрасно видимые в темноте. Вспышки пропадают. То ли попали, то ли «дух» решил позицию поменять.
Таким же образом подавляем еще несколько огневых точек. С ОМОНовского поста в сторону дома улетает выстрел из гранатомета, расцветает там вспышкой и облаком взрыва. Следом несутся еще два. А вот кто-то и «Шмеля» запустил. В доме могуче гахнул объемный взрыв, из окон вырвались бешеные языки пламени. Хрена с два кто там уцелел! Добавки вряд-ли попросят! Приходите, падлы, еще, примем с распростертыми… Это вам не беззащитные колонны расстреливать, не со срочниками, по полгода отслужившими, воевать! Азарт боя не проходит, вот только стрелять, похоже, уже не в кого. Никого не замечаю. А правило простое: не видишь — не стреляешь.