Голос Тамары вырвал из раздумий. Ее подруга и помощница, не скажешь слуга, потому что ей уже давно не платили.
– Говорят, – подтвердила девушка и с жалостью посмотрела на служанку.
Как немного их, преданных слуг, добровольно осталось с их семьей. Остальные ушли еще тогда, когда впервые не получили жалование. Сбежали, как крысы с тонущего корабля. Тома не ушла, так же, как и её семья. Они остались верными их дому. Но с каждым месяцем таких вот верных оставалось все меньше и меньше, и Лиля не могла винить их за это.
– Мне иногда снятся по ночам бублики. Хрустящие с румяной корочкой и сахарной пудрой. Помните, их пекла тетя Даша?
В животе требовательно заурчало и засосало под ложечкой. Как же она голодна! Это чувство никогда не утихает. Оно становится все навязчивей и мучительней. Ей бы сейчас просто конфету сосательную погрызть, а о булочках можно только грезить.
– Да. С разной начинкой. Я любила с клубничным джемом.
– А я с яблочным. Твой отец всегда заказывал их по выходным. Мне кажется теперь они снова у нас появятся…, – Тома вздохнула.
– Обязательно появятся.
– Вам позволят приезжать домой?
Спросила вкрадчиво, и Лиля знала почему, Тома надеется увидеть свою семью еще раз. А Лиля ни на что не надеялась. Надежда живет в тех, кто умеет мечтать. Она уже давно не умела. Да, и не о чем мечтать, когда тебе за двадцать и с каждым днем начинаешь все больше понимать, что чудес не бывает, что вокруг только выгода, корысть, лицемерие и жажда наживы, власти. Вот чем правит мир. Что еще можно в нем желать?…Лиля желала только двух вещей – чтобы отец перестал так страдать и выплатил, и вот тех самых бубликов, о которых вспомнила Тома.
– Не знаю, Том. Я ничего не знаю. Может быть, и позволят.
– Ты же станешь женой Лебединского. Это очень круто. Красивая одежда, свой парикмахер, визажист, драгоценности. Фитнес, своя машина…
Лиля снова отвернулась к окну.
– Я бы многое отдала чтобы оставаться в своем родном доме вместо этих нарядов, власти. В том доме, который знала с детства. Я бы хотела выйти замуж по любви.
– У тебя начнется лучшая жизнь. Ты подарила нам надежду на новую жизнь.
Лилия усмехнулась…Конечно. Просто все хотят есть, а её продали за возможность снова вкусно набивать свои животы… и она не могла осуждать их за это. Она могла только надеяться, что оно того стоило.
Машина вдруг понеслась быстрее, и голос водителя донесся до них. Он грязно выругался.
– Что случилось? – Тома выронила книгу, а Лиля выглянула в окно.
– Что такое, Руслан?
– Нас преследуют. Будьте готовы бежать. Мы сворачиваем к лесу. Их слишком много. Нам не справиться.
– Кто преследует?
– Не знаем. Но мы в заснеженном лесу. Это может быть кто угодно. Здесь хватает сброда.
Лиля набрала в легкие побольше воздуха. Бежать? Куда? Да и зачем? Кому они нужны? Нищие. Сомнительная добыча…И словно в ответ в мозгу вспыхнуло: «А невеста Лебединского довольно неплохая нажива».
Их опередила машина. Черный джип. Преградила дорогу.
– Спрячь книгу.
Лиля высунулась из машины, оглядываясь назад, стараясь рассмотреть среди брызг снега, преследователей. Но ничего, кроме черных курток не видела. В воздухе засвистели пули и послышался сдавленный крик одного из охранников, который покатился к обочине дороги, окрашивая снег в ярко-алый цвет.
Вдруг машина резко остановилась, и Лилю швырнуло вперед, она больно ударилась головой. Их окружили, и теперь Лори видела преследователей.
«Это цыгане».
Подумала Лиля и зажмурилась, стараясь дышать ровнее.
Посмотрела на Тому, которая рыдала в голос, и шепотом сказала:
– Это бандиты. Просто цыгане. Я слышала на через лес их куча. У нас же ничего нет. Поэтому дадим себя обыскать, и пусть убираются.
Тома кивнула, глядя на нее светло-серыми глазами, расширенными от страха.
Лиля сама боялась. Потому что ни о каких грабителях она не слышала. Особенно в это время года.
– Кто такие и куда едете? – мужской низкий голос пробивался через вой ветра.
– Заблудились, ехали в город, сесть на поезд, – послышался голос Руслана и Лиля медленно выдохнула. Он знает, что говорить. Просто надо успокоиться.
– Заблудились? На поезд значит?
– Да, на поезд. У нас ничего нет. Ни денег, ничего.
Лан пытался болтать, отвлечь внимание, расслабить, но ему это плохо удавалось.
– Обыщите их. А внутри кто?
Лиля судорожно сглотнула и закрыла глаза.
– Дочки мои. Больны обе вирусной пневмонией. Везу в Румынию. Там врачи лучше лечат.
Я демонстративно закашляла, знала, почему он так сказал – если не найдут ничего, мужчины могут захотеть иную добычу. Вирусная пневмония заразная болезнь. Они побоятся и не тронут женщин…если поверят. Если…