Вчера она сказала тебе, что он с ней больше не спит. Они только что занимались любовью на кухне.
Он в нее очень влюблен.
А она его не любит.
Значит, она его обманывает.
Ты — ее первый любовник, после шести десятка других.
— Для нее. А для тебя?
— Я? Меня никто не познал.
Даже она.
Я помню ее, и я для нее невидим.
— Та, другая, почему она целовала в губы старого таможенника?
— Она сделала это сознательно.
Потому что ты ее видел.
Та еще стерва, я тебе говорю.
Но она любит тебя.
А после даже боялась смотреть в твою сторону.
Ведь ее всегда тянет на самое безобразное.
— А тебя?
— Я? Я — в твоей воле.
Делай со мной, что захочешь.
Та, другая, ничего не узнает.
— А, правда, что ты — красивее, чем та, другая, будет выглядеть при твоем пробуждении?
А при ее пробуждении?
— Возможно, ее плоть сохранит воспоминание…
Не надо!
Она никогда тебе этого не простит.
Если бы она знала, что мы ее обманываем, она отсюда бы вышла на цыпочках.
— Ты можешь уговорить ее остаться. И заодно ей сказать, что я запрещаю ей эти гротескные шутки с таможенниками…
А как запретить ей?
— Твои запреты при моем посредничестве будут кратковременны.
Я могу тебе сообщать, что она делает, и мы примем меры.
Но чтобы она никогда не узнала об этом.
— Договорились… Что же ты делаешь? Чего ты хочешь?
— Вознаграждение. Поцелуй меня. А… почему бы тебе не стать моим любовником, таким же полноценным, каким ты стал для нее?
— А что скажет она? Повелеваю тебе представить, что я им уже стал…
— Эй! Хватит! Она может подумать, что это и в самом деле произошло. А теперь, моя маленькая Мириам. Скорее МИРРА, — ты — та, что мертва, — воскрешайся к жизни нотариальной.
— Я не хочу! Я хочу баю-ба…
— Просыпайся! И что за ба? Повтори!
— Ба… ба…
…Бабочка.
IV
Aotrou Doué[20]
Раз нашли его в doué, запруде для стирки, в местности, где говорят на «гало», то решили оттуда взять и фамилию заодно.
А поскольку фамилию отчую подобрали в окропившей его воде, то подыскали и имя из античного языка, соответствующее дню, когда был он найден, а именно: Ноэль[21].
Nédélec (Ноэль, Эмманюэль) Doué.
Они — это нотариус и его жена.
Нотариус Иосиф и жена его Мария.
Жозеб и Вария, как их называли на диалекте тех мест, где они проживали (местечко Ланполь[22] в Бретани).
Нотариуса звали Иосифом не потому ли, что жену его звали Марией? Или же это ее прозвали Марией, потому что она вышла замуж за Мэтра Жозеба?
Это не имеет никакого значения.
Их просто не могли звать по-другому.
Их звали так вечно, ибо под их патронажем младенец, которого они только что усыновили, был наречен Nédélec Doué.
Пред крестильными вратами ланпольские сорванцы, почитая богача, горожанина и нотариуса, который создает Господина одним своим росчерком беглым, росписью, запросто, как делают в деревнях детей, и который кидает им россыпью леденцы, — что в этом возрасте понятнее всего, — уже указывают друг другу на Сына согласно Акту Регистрации:
Aotrou Doué.
Это первый зачин во всех литаниях.
Но ланпольские сорванцы об этом не думают.
Они просто называют: «ГОСПОДИН БОГ».
И литания продолжается, пророческая, в сложенных дланях закрытой книги, в которой она прописана:
— Сжальтесь над нами! Aotrou Doué, о pet truez auzomp!
V
Контора Мэтра Жозеба
Мэтр Жозеб…
Мы говорим Мэтр Жозеб, потому что в местечке его называли «Г-н натарьюс».
Это могло бы избавить нас от описания его дома, изучения входной таблички и утепленной ризничей двери на лестничной площадке.
Но Мэтр Жозеб был нотариусом на бретонский манер.
Там, «нотариус» обычно значило: «любой человек, который пишет».
Когда Леконт де Лиль[23] приехал в Париж, жители Фобур де Рен решили, что он успешно завершил свое преднотариальное образование:
— Давай пойдем прямо к нему. А где его контора?
В более широком смысле, «нотариус» — это естественное свойство того, кто не обременен ручным трудом, или же того, чьи руки искусны в делах весьма сложных и совершенно ненужных.
Однако, Мэтр Жозеб писал и читал с трудом, зато был богат по части амбара и конюшни, а еще закрывался в кабинете с чучелами птиц ради таинства выпиливания лобзиком.
20
22
Ланполь (
23
Шарль Мари Рене Леконт де Лиль (