Она сидела счастливая, с мягкой улыбкой, туманным взором и не успевала вставить ни слова в его монолог.
– Сегодня ни на завтрак не ходил, ни на пляж. Лежу целый день в номере, пересматриваю наши снимки на фотоаппарате, не могу налюбоваться. Нина! Я позвоню, как только билет поменяю. Ты меня встретишь?
– Ну конечно! Я очень тебя жду! – Она нажала «отбой», продолжая улыбаться. Спокойно, чуть с грустинкой, с легким сожалением. Но все же светло и умиротворенно.
Таксист помог разгрузить вещи и дольше положенного задержал на пассажирке заинтересованный взгляд. Нина, пребывая в своем состоянии влюбленности и смятения, ничего не заметила.
– Я могу помочь вам донести багаж? – И таксист, не дожидаясь ответа, уже схватил сумки и понес к подъезду.
– Ну… помогите… – Нина не была готова к такому проявлению водительской заботы. Она искала кошелек и была поглощена процессом поиска, потому что в сумке находилось что угодно, только не рубли. Носовые платки, влажные салфетки, помада, билеты на самолет, паспорт, косметичка с остатками евро, ключи от квартиры, зарядка для телефона. Только не рубли. То, что она брала деньги с собой, сомнений не вызывало. Но куда их запрятала? А, наверное, в маленькое отделение под молнией. Так и есть! Она достала деньги, отсчитала условленную сумму, подняла глаза в направлении своего дома и… замерла.
На пороге стоял Лева с букетом. Таксист, взявшись за ручку двери, вопросительно смотрел на Нину: мол, можно ли заходить? Лева, оценив ситуацию, протянул руку к сумке:
– Позвольте! Сколько дама вам должна?
Таксист нехотя отпустил багаж, назвал сумму, печально посмотрел на Нину и со вздохом сожаления возвратился к машине. Проходя мимо Нины, он тихо и проникновенно произнес:
– Удачи вам! – И через мгновение, совсем понизив голос, добавил: – Вы очень красивая женщина!
– Спасибо, – вяло произнесла Нина. Она почему-то всегда говорила «спасибо» в ответ на комплименты. Другие женщины победно улыбаются в этот момент или довольно кивают головой. Или, наоборот, вроде как несогласие выражают, мол, бросьте вы… В душе-то, конечно, испытывают приязнь, но внешне стесняются ее показать. А Нина благодарила. «Как вам идет это платье!» – «Спасибо!» – «Хорошо выглядите!» – «Спасибо!» – «Прекрасная прическа! Молодит тебя и вообще к лицу!» – «Спасибо!»
Ну вот, только Левы мне сейчас не хватало! Настроение упало.
А он уже летел к ней, протягивая цветы, улыбаясь и ожидая ответной реакции на свой порыв.
Реакции не было. Вернее, она была, но совсем не такая, какой бы он хотел ее видеть. Совсем не такая!
Нина толком и не поцеловала его, только лишь прижалась губами к щеке и как-то виновато промолвила:
– Что-то я так устала от перелета…
И не потянулась к нему, не пожелала обнять, дотронуться, погладить, потрепать игриво волосы, как она обычно любила делать…
Леве показалось, что с каждой минутой он падает и падает куда-то… Он что, ошибся адресом? Не туда попал? Не с тем человеком встретился? Потому что то, что происходило, никак не вязалось с его представлениями о встрече… Ему показалось, что какой-то сбой произошел в привычной системе, ошибка какая-то…
Нина, всегда такая трепетная, восторженная, улыбчивая, готовая к объятиям и словам любви, которые сыпались из нее обычно потоком, вдруг вяло и тускло: «Я устала…»
Это не из Нининого лексикона. Это вообще не из их отношений. Да, конечно, она живой человек. Может устать, заболеть, быть в нервном настроении. Да, у нее, безусловно, бывают какие-то невеселые мысли, тяжелые дни и вообще свойственные любой женщине месячные колебания самочувствия и душевного состояния… Но это всегда проходило как-то параллельно с Левой, не затрагивая его и уже совершенно точно не по его поводу. Ему-то как раз она всегда была рада, открыта… С нетерпением ждала, с радостью встречала… А тут вдруг сначала: «Ой, Лева!» – а потом видите ли: «Как я устала!»
Он занес сумки, поставил букет в воду, пока она возилась в поисках подарка для него. Нашла… Подарков оказался целый ворох. Хорошие, очень хорошие презенты привезла она ему. А он загрустил еще больше. Стоял со скорбным лицом, прижимая к себе пакеты и свертки, и с тоской глядел на Нину. А та суетилась, ставила чайник, доставала шоколад и ликер и безостановочно произносила ничего не значащие слова, подобно формулировке: что вижу, то пою…
Сердце его упало в живот… Или даже еще ниже. Хотя куда ниже-то?! Он вдруг бросил все подарки, резко кинулся к ней, обнял, прекратив тем самым мельтешение ее рук. Прижал к себе, уткнулся куда-то в плечо… Запах кожи, запах волос казались новыми. Оно и понятно: солнце, море, соль – все смешалось сейчас…
– Нин… – зашептал он, – Нина, Ниночка…
Она продолжала трепетать. Внутренне, глубоко… Она не знала, как себя вести с ним, что говорить сейчас. В подобной ситуации оба оказались впервые. И выглядели настолько неуверенно – и он, и она, что, пожалуй, вот так замереть – это было лучшее, что можно было придумать в данный момент…
Потом они пили чай с шоколадом. И даже открыли ликер. Он просто пригубил, а она с удовольствием пила, не ограничивая себя…
Разговора не получалось. Все опять ни о чем:
– Дай сахар, пожалуйста…
– Тебе еще чаю?
– Как на работе?
– Ой, цветы надо полить, а то совсем без меня заскучали…
– Нин, это я без тебя заскучал! При чем здесь цветы?! – Он почему-то повысил голос.
Она сосредоточенно ломала шоколад, облизывала пальцы и не отвечала на его эмоциональные реплики. Он резко отодвинул стул, встал, подошел к окну и, глядя непонятно куда: то ли на шторы, то ли на стекло, то ли изучая вид за окном, произнес нервно и вымученно:
– Ну, хочешь, я разведусь?!
Она поперхнулась… Закашлялась. Чай расплескался на стол, чашка громко звякнула о блюдце. Непроизвольно выступили слезы. Он по-прежнему стоял у окна. Она кинулась за салфеткой – вытереть глаза. Потом за полотенцем – подтереть расплескавшийся чай. Потом села и спросила:
– Зачем?
Он как будто не понял:
– Что «зачем»?
– Разводиться зачем?
А вот теперь он и вправду не понял.
– То есть как «зачем»?! – сам себе вновь задал вопрос Лева.
И тут же ответил:
– Чтоб на тебе жениться!
Она уже взяла себя в руки:
– То есть ты мне таким странным образом делаешь предложение?
Он не уловил сарказма. Видно, настолько был занят своими собственными мыслями, настолько сосредоточен на себе, что не сразу сообразил, что говорит что-то не так, что-то не то…
– Ну… Пока предложение я не могу сделать… Я же не свободен… Но если ты хочешь… Если ты скажешь… я готов…
– Лева! – Она остановила поток его слов. – Лева! Ты себя слышишь?
– А что? – изумился он.
– Что значит – «если я скажу»? «Если я захочу»? Это твоя жизнь! – Она сделала ударение на слове «твоя». – Это твой выбор! Твое решение!
– Ну да… – неуверенно кивнул он, – мое…
– А при чем здесь мое желание? – Она пыталась донести до него свою мысль, но он и в самом деле никак не мог понять ее логику и только беспомощно разводил руками…
– Ну а как же? А как иначе? – недоумевал он. – Если ты хочешь, чтобы я на тебе женился, я сделаю тебе предложение.
– Слушай, Лева! Ты рассуждаешь, как неоперившийся юноша, как неразумный пацан! Когда мы начали встречаться… тогда… девять лет назад, я была замужем, если ты помнишь.
– Нин, ну что ты опять начинаешь, ей-богу! – Он ждал совсем другой реакции на свои слова, и эти ее воспоминания казались ему сейчас ненужными и раздражали.
Она не услышала его замечания:
– Так вот… Если опять же ты помнишь, то спустя три года я развелась с мужем. Не спрашивая тебя, не советуясь, не выясняя – а что же будет дальше?.. Не заставляя тебя принимать участие в моем решении. Развелась, потому что поняла: мужа я больше не люблю и не хочу. Союз с ним потерял для меня смысл, он себя исчерпал, и единственно честным решением был развод. А тот вопрос, который ты задаешь мне сейчас, унижает нас обоих. Ты понимаешь это?