– О! – вот за что я люблю Вовчика, так это за немногословность.
– И ещё он смотрел мне в глаза.
– А!
– И дал две тысячи.
– Бухаем?
– Несомненно же! Пойдём, хватит тут коридор украшать.
====== 3.Будни интерната ======
Нечто вроде предисловия-предупреждения. Ну, во-первых, мы извиняемся за маты, но дело происходит не в пансионе благородных девиц и даже не в элитной закрытой школе. К тому же, описываются парни, которые изо всех сил пытаются казаться крутыми друг перед другом. Далее: мы не расисты и ничего не имеем против других наций, да и Стас тоже (для него это просто способ задеть лишний раз человека, а так ему пофиг). И да, НЦ не скоро.
Жизнь пошла своим чередом. Ну, не совсем своим…
Новенький, этот Макс (Веригин – его фамилия) всё-таки выделялся, несмотря на форму и короткую стрижку. Словами, движениями, манерами. И бесило это не только меня.
Столовая. Как обычно, не притрагиваясь к уже налитому компоту, выливаю его в раковину и требую налить новый. При мне. Кто этих дежурных знает! Я раньше, когда дежурил, чего только не вытворял с едой и посудой, так что не рискую. Пробую компот и морщусь. Сладкий. Лучше бы опять сахара пожалели.
Макс рассеянно ковыряет котлету, суп даже не трогает. Компот он, так же, как и я, требует налить при нём. Прутся мимо Азаев и Таримов и их чурковатые шестёрки. Мне, в общем-то, пофиг, но интересно: о том, что Макс – гей, действительно знает вся школа.
– Эй, пидор! – Макс и ухом не ведёт.
– Слышь, мудло, тебе кто разрешил с нормальными людьми есть? Твоё место у параши! – сучёнок этот Азаев и вечно из себя блатного корчит, а всего-то пару часов в ментовке провёл.
– Нормальные люди? Кто это говорит – обезьяна? – о, ща будет весело! Азаева и особенно Таримова дико бесит упоминание об обезьянах. Я помню, у нас в кабинете биологии висел плакат, изображающий превращение обезьяны в человека, и под каждым недочеловеком стояла чья-нибудь фамилия: Азаев, Таримов, Асланбек, Рудван. Гамзат Таримов и впрямь смахивал на обезьяну. Несколько раз надписи пытались замазать, но они появлялись снова и снова, и, наконец, Таримов просто порезал плакат на мелкие кусочки. Идея с надписями принадлежала Игорю.
– Слышь ты, кто тут обезьяна, а? – предсказуемо.
– Кто бесится, тот и обезьяна! – бля, пидор этот парень или нет, а яйца у него есть. Причём – железные.
– Не жить тебе, сука! – и Таримов скинул всю еду Макса на пол. Тарелки разбились, суп хлынул во все стороны. Кто-то взвизгнул, из кухни показалась Дося – наш бездарный повар.
– Эй ты, новенький! Как тебя там! Ты чего вытворяешь? Сейчас же бери тряпку и убери.
– Ага, всё бросил и побежал, – равнодушно ответил Макс, по-прежнему держа вилку в руке. Я бы давно её воткнул Таримову в глаз, даром что наши алюминиевые вилки даже в картофельное пюре толком не воткнёшь. А он сидит и смотрит, как будто ничего не происходит. «Да он, блядь, нарывается, – шепнул мне Вовчик. – Ох, и въебут ему эти мудаки. А потом мы им, ага»? Блин, а ведь и впрямь. Мы же за него вступиться можем. Я уже дохуя сколько времени нормально не дрался. А тут повод. Спасибо тебе, Макс!
А он уже повернулся к Досе. Дарья Степанова, одна из наших поварих, и впрямь похожа на свинью. Из того, что с кухни не воруют, она готовит редкостную мерзость. Очевидно, чтоб мы привыкали к тюремной баланде – не иначе.
– Знаете, – интеллигентно заявил Макс, – убирайте эту блевотину сами!
– Да ты, блядь, ваще не чуешь, – Азаев наклонился и звучно харкнул на стол туда, где до этого находились тарелки. – Вот твой обед, жри! – и, довольный такой, развернулся. Дося с ненавистью уставилась на Макса. Нас, старшеклассников, она просто не переносила. Нас не пугали ни её вопли, ни свиноподобная туша, ни ярко-красное лицо. Очевидно, новенького это тоже не впечатлило. С воплями: «Дежурный! Быстро приберись там!» – она исчезла на кухне. Шмара жирная!
– Да, – крикнул ей вслед Макс, – а ещё у вас фрукты в компоте червивые! С этими словами он, вилкой, достал из компота какой-то сухофрукт и, как из рогатки, запустил им в спину отошедшему Азаеву. У меня аж рот приоткрылся. Смертник! Педик-мазохист!
– Что, блядь, за… – Азаев резко развернулся и окинул взглядом искажённые ужасом лица. Азаев – не я, и, всё-таки, его побаиваются, шестёрок у него дофига. И чёрт меня дёрнул! Я улыбнулся и помахал ему рукой. Взял кружку со своим компотом и передал Банни. Не хотел как-то заступиться за Макса или что-то в этом роде. Хотелось просто вломить этому хачику, как следует. И всё. Но, видно, не судьба, только разве что вылить ему этот компот на голову. Азаев вылупился на меня, на радостно ухмыляющегося Вовчика, показал фак и свалил. Макс тоже свалил – пошёл добывать себе компот без червей. Несчастные дежурные из шестого класса убирали осколки и размазанную по полу жрачку.
И таких моментов было не счесть.
– А ты у нас по мальчикам, да? Всегда знала, что ты педик! – это Люська. Да, блядь, останься она последней бабой на планете, я предпочту макаку – от макаки так куревом не воняет. И не врежешь ей, девочка вроде… технически. Нет, я бы зарядил с превеликой радостью, но как начнут потом по мозгам ездить… Да и что за кайф – ну, максимум, она меня своими когтями кривыми поцарапает.
– Комнин, а Макс тебе отсасывает? – это Толик Евсеев. Его бить – никакой радости, он тут же ныть начинает. Задирается, чтоб крутым себя чувствовать.
– Брат тебе твой отсасывает.
– Слышь, ты…
– Чё, пойти выйти хочешь?
Не хочет, подлец!
Азаев, после случая с банкой, близко ко мне не подходит. Отвратник, блин.
Но, всё же, как-то пободрее стало.
С самим Максом я особо не общался. Всё-таки он гей, кто его знает. Так, на уровне: «Эй ты, придурок, есть сигареты? Мне сто рублей нужны прям щас. И, кстати, ты мудак. И, кстати, тебя собираются в душе выебать, так что вместе сегодня пойдём. Но увижу, что ты на меня пялишься – зубы с пола будешь собирать»! Макс жил в отдельной комнате – круто, конечно, и, чаще всего, зависал в ней. А что ему было делать среди нас? Он здесь случайно и ненадолго, и, как будто, не испытывал потребности в общении. Я так думал, пока однажды не увидел его сидящим в библиотеке с… Игорем. Библиотека у нас довольно отстойная, тут есть комп без интернета, такой тупой и старый, что, наверное, ещё нищего Билла Гейтса помнит. Книги, в основном – какая-то мура, кроме некоторых справочников и энциклопедий. Я не понимаю, как можно ловить кайф от чтения, хоть Банни и Игорь постоянно мне подсовывают какие-то книжки, но справочную литературу уважаю. Самая хорошая здесь книга – «Современная энциклопедия оружия и боеприпасов», я её до дыр зачитал. Блин, как бы я хотел себе пистолет!
А эти сидели в читальном зале ко мне спиной – Игорь подпирал ладонью щеку, Макс откинулся на спинку стула. Подойдя, я ткнул обоих в основание шеи – есть такое место, ткнёшь, вроде не больно, а тебя всего передёргивает.
– Ай!
– Комнин, бля!
– И тебе не болеть. Что вы тут делаете?
– Трахаемся, не заметно, да? – у Макса от этих слов, как в первый день, снова задёргалось плечо – это у него нервный тик такой. – Разговариваем мы.
– Разговаривают они, – я сел напротив. – Ну, так и со мной поговорите.
– О чём? – удивился Игорь. Что-то такое прозвучало в его голосе…
– Типа, со мной не о чем разговаривать?!
– Сатанислав, не заводись. Ты, вообще, чего в библиотеке забыл?
– Да тебя искал. И тебя, кстати, тоже, – я кивнул Максу, который, наконец, перестал дёргаться. – Тоже хочу поговорить. Ты, помнится, говорил, что много чего можешь достать.
– Ну, – осторожно протянул Макс, медленно поднимая на меня взгляд, – в разумных пределах… Ничего незаконного такого тоже не проси. Максимум – травку или клубных таблеток каких.
– Иди в ж… нахуй, – я вовремя сообразил, с кем разговариваю, – с наркотой! Не переношу этой хуйни вообще!
– Ага, – подтвердил Игорь, – не переносишь. Расскажи, почему?
– Ещё чего… А, да какого, нафиг… Меня однажды, когда мне было четырнадцать лет, накачали какой-то гадостью и хотели опустить.