На лице женщины была гримаса сочувствия, в глазах блеснули слезы, она шагнула ко мне, раскрыв объятия. Я раздраженно отстранилась, отошла, промямлив:
— Нет! Спасибо за беспокойство, извини, мне сейчас не до чего…
Вернулся Кирилл. Его голос, отдающий приказы Ивану, нервно зазвучал в коридоре. Я кинулась к нему, побежала чуть ли не вприпрыжку, надеясь, что он принес хорошие новости. Увидев меня, он раскинул руки, и я с удовольствием обняла его, при этом вопросительно заглядывая ему в глаза, которые он медленно отвел.
— Ничего не нашли? Кирилл, прошу тебя, скажи мне, скажи, иначе я умру! — тихо умоляла я, не отводя взгляда.
— Кое-что есть, — ответил он, аккуратно отстранив меня и «на автомате» достав из кармана пиджака айфон. — Пошли со мной…
На вышедшую из гостиной Янину Кирилл не обратил никакого внимания. Она не сказала ни слово, лишь посмотрела на него пристально.
Мы прошли в спальню. Дверь Кирилл запер, из чего я поняла, что он не хочет ни с кем делиться информацией, потом присел на кровать, движением руки предлагая мне сесть рядом. Я сделала, как он велел, холодея от нетерпения и страха. Примерно то же самое чувствовал Кирилл, у него дрожали руки, на бледном лице горел нездоровый румянец. Найдя в телефоне видео-файл, Кирилл запустил его, говоря:
— Съемка с камер роддома. Взял в полиции. Смотри! — На черно-белом видео появилась женщина с ворохом белья в руках. — Неизвестная, предположительно работница прачечной, вышла из детской в тот момент, когда пропал малыш…
— Она вынесла его в грязном белье, вот сволочь! Зачем он ей? Именно мой ребенок. Значит, она следила за мной, знала, в каком я роддоме, — поняла я, не сводя глаз с размытой картинки. Почему-то она успокоила меня и придала боевой злости, мне захотелось найти эту женщину и как минимум ткнуть ее головой в унитаз. — Уже знаешь, кто это?
— Ты права во всем. Полиция тоже считает, что кто-то заказал кражу ребенка. У меня нет права лезть в их работу. Все, чего я могу, вести собеседования с нашими служащими и следить за их реакциями и поведением. Пока ничего подозрительного я не нашел, — сказал Кирилл, ставя на паузу видео. Косо взглянув на меня, он предупредил. — Никому ни слова об этом видео…
— Я же не дура! — меня тряхануло от злости. — Неужели ты, крутой профайлер, не можешь узнать, кто украл нашего ребенка! Возьми меня с собой завтра, Кирилл, я просто не могу сидеть тут одна целыми днями. Я буду молчать, хочешь, буду подавать тебе кофе, бумажки, хоть что-то делать! Не возьмешь, я сбегу. Сама начну поиски…
Он погладил меня по голове и, пытаясь успокоить, прижал к себе. Я порывисто вырвалась, не в сидах вернуться в состояние апатии и режим ожидания. Во мне все вибрировало и горело.
— Ладно, пойдешь со мной, — не стал спорить мужчина, наверное, видя насколько я возбуждена. — Не хватало мне еще тебя искать. Только, пожалуйста, не жди чудес. Возможно я ищу не там, но я тоже не могу сидеть сложа руки. Дело, как говорят полицейские, заказное, а значит, все хорошо отлажено. Единственная зацепка эта видеозапись.
— Думаешь, мы найдем его? — спросила я. Продолжить: «думаешь, он жив?» мне было страшно.
Кирилл утомленно нажал на глаза пальцами и утвердительно закивал:
— Конечно, я не сомневаюсь…
24. Казнить нельзя помиловать?
Чашка крепкого кофе на ходу, обмен сосредоточенными взглядами. Кирилл был предельно собран, одет в черный костюм, гладко выбрит. Впервые я видела его при исполнении непосредственной работы профайлера. Весь день я провела в его небольшой «команде», — с ним работали полиграфолог и женщина физиогномист средних лет. В таком составе они собирались не каждый день, только когда случались заказы от государственных компаний и структур. Помочь Кириллу распознать среди сотни служащих похитителя его сына напарники считали делом чести, поэтому работали так, словно это был гос. заказ. Затея Кирилла казалась его напарниками, да и мне тоже, бессильной попыткой сделать хоть что-то. И это что-то вносило сумятицу в наши жизни.
— Топчемся на месте! Люди напуганы, на них наехали трое кадровиков с репутацией, прямо скажем, легендарной. Перепахали всю подноготную, подозревают в похищении младенца. Есть от чего впасть в ступор…
В перерыве ко мне подошла Сабрина, сотрудница Кирилла. Женщина с волевым лицом, проницательными карими глазами, с резкими манерами дворового мальчишки, одетая в черную футболку и джинсы. Короткая стрижка дополняла имидж «своего парня».
— Нам нужно найти малыша, пока не поздно, — пролепетала я, подавая ей кофе. — Я места себе не нахожу! Не сплю три дня…
— По тебе видно. Я просила кофе с сахаром, — улыбнулась Сабрина, отхлебнув кофе. — Послушай меня, — добавила она серьезно. — Новорожденных крадут нечасто, обычно это делают женщины из мести, или не имея возможности родить. Вот что, Алена, уговори Кирилла проверить женщин внутри семьи. Здесь мы ничего найдем, я по опыту знаю. Теряем драгоценное время.
— Я подозреваю Янину Светозарову и Катю, жену Кирилла, — призналась я, устало присаживаясь за стол напротив Сабрины. Та понимающе кивала, соглашаясь со мной. — Но как мне сказать об этом Кириллу? Эти женщины очень влиятельные, мое слово против их бесполезно вставлять…
— Да брось, хуже уже не будет! Просто скажи ему о подозрениях. Приведи доводы, если нужна будет моя помощь, я готова в любое время дня и ночи, — поддержала меня Сабрина.
Ободренная словами женщины, я подошла к Кириллу в момент, когда он перечитывал список имен и фамилий людей, которые были протестированы сегодня.
— У меня предчувствие, что копаю я не там, — признал Кирилл, скептически тряхнув головой. — Служащие выражают сочувствие, но подробностей не знают, пересказывают слухи. Перечисли мне мотивы похищения…
Я пошла за ним по длинному коридору, знакомому мне со времен моего побега из офиса Светозаровых. Ни то что бы я успокоилась, скорее, чувствовала себя полноценной участницей поисков, поэтому была бодра и решительна:
— Зависть, ревность, шантаж, выкуп, — перечислила я, готовясь предъявить ему плод своих размышлений. — Я думала всю ночь. Это или твоя жена, или Янина. Проверь Янину, у нее нет детей, и история с ее опекой какая-то мутная, — не отступала я. — Ты ведь знаешь, где она живет, давай съездим к ней, проверим, не прячет ли она малыша у себя.
Кирилл замедлил шаг и посмотрел на меня с высоты своего роста. Я тоже смотрела на него, и заметила в его глазах тревожные огоньки: обе подозреваемые мною женщины, разумеется, не подходили на роль похитительниц, слишком близки они были к Светозаровым.
— Это было бы очень легко, Алена, — сказал Кирилл, явно задумавшись над моими словами. — Легко и драматично для Светозаровых.
— Успокой меня, поехали к Янине, — настаивала я, уверенная в своих подозрениях настолько, что меня не пугали возможные обвинения в клевете и паранойе. — Если это не она, я извинюсь перед ней сама…
И мы поехали, ничего никому не сказав, не взяв водителя. Город задыхался в пробках и вечерней духоте, шумел машинами, распределял людские потоки. Простаивая в дорожных заторах, мы не обменялись и парой слов. Я давала Кириллу возможность позлиться на меня за то, что потащила его через весь центр проверять мою версию кражи нашего сына, казавшуюся ему крамольной и неудобной С каждой минутой росла моя уверенность в том, что именно Янина подкупила работницу роддома и та выкрала малыша из детской. Только Янине были известны место и время рождения ребенка, только у Янины был твердый мотив, — бездетность.
К дому Янины, съехав с основной трассы, мы подъехали по узкой дороге, пролегавшей через элитные кварталы с тихими аллеями и дорогими машинами на обочинах. Район старый, подземных гаражей здесь не было, как и городского гомона и больших магазинов. Продуктовые и прочие бутики располагались на первых этажах. Многоквартирные дома, огороженные заборами, красовались светлыми фасадами и зеркальными окнами. Респектабельный анклав среди столичной нестабильности.