Отвожу взгляд, стиснув зубы. Каллан тяжело вздыхает и кладет визитную карточку со своим номером под дворник арендованного автомобиля.
— Будь осторожна на этой штуке, Синяя птица, — шепчет Каллан. — Ты всегда плохо водила.
Глава 8
Каллан
Правило третей.
Прошлое
— Правило третей — это перспектива. Нельзя просто сфокусировать изображение прямо в центре. Нет, если тебе нужна динамичная картинка. Нужно придерживаться правила третей. Композиция — это... ой! это все.
Я спотыкаюсь, ухитряюсь выпрямиться, а потом делаю глоток из теплой бутылки, которую крепко сжимаю в правой руке. Пиво в бутылке тоже теплое. Вкус отвратительный. Рядом со мной балансирует Шейн, пытаясь идти как по канату вдоль края тротуара, ухмыляясь, как гребаный идиот.
— Ну, если ты так говоришь, чувак. — Он показывает мне большой палец.
— Это правда. Если наклонить объект или фокус изображения вниз и немного вправо или влево, это даст фотографии… — Я делаю паузу, чтобы отрыгнуть. — Даст ей... энергию. Интерес. Напряжение.
— О, ты все знаешь о напряжении, верно? В сексуальном плане. Чувак, ты видел, как Тара Макфи смотрела на тебя глазами типа «иди-тр*хни-меня»? Я чертовски сильно ненавижу тебя, придурок. Ее сиськи просто чумовые.
— Как и волосы, — возражаю я. — Она выглядит так, будто засунула палец в розетку.
— Кому какое дело до ее волос, Кэл? Ты был бы слишком занят, задыхаясь в ее громадные сиськи, чтобы заметить что-нибудь, происходящее выше ее шеи.
Смеюсь над этим, потому что полагаю, что это правда. У Тары Макфи действительно огромные сиськи. По какой-то причине мне не хотелось оставаться на вечеринке и пытаться снять с нее лифчик. Я провел девяносто процентов ночи, наблюдая за дверью, ожидая, что войдет кое-кто еще. Маленькая мышка из библиотеки. Впрочем, меня не удивляет, что она так и не появилась. Я знал о ее существовании последние несколько лет, но никогда не видел ее в общественных местах. Она всегда тихо сидит где-нибудь одна, опустив голову, что-то пишет или занимается. Обычно и то, и другое. Я подсмотрел несколько ее рисунков через плечо, когда был в библиотеке. Конечно, она никогда об этом не узнает и никогда не узнает, что я считаю ее очень талантливой. Ей нравится рисовать птиц.
Мы продолжаем идти, передавая пиво взад и вперед между нами, пока оно не исчезнет, а затем Шейн бросает бутылку на асфальт. Вскрикивает, когда бутылка разбивается, и осколки разбитого стекла летят, словно тысячи необработанных алмазов, по асфальту. Мы бежим — или пьяно петляем — по главной улице, смеясь громче, чем принято в обществе, в три часа ночи. И вот мы уже рядом с домом.
В маминой спальне горит свет.
— Черт. — Я царапаю пальцами щеку, не зная, почему это приятно, или почему это, кажется, останавливает панику, которую чувствую прямо сейчас. Я вот-вот получу пинок под зад. — Мне сейчас надерут задницу, — говорю я Шейну.
Он кривится, глядя на меня.
— Черт, чувак. Сожалею. Хреново быть тобой.
— Плевать. Надеюсь, твоя мама тоже проснулась и достает ремень.
Шейн смеется. Хлопнув меня по плечу, подмигивает.
— Последние несколько месяцев она принимает снотворное. Ложится спать в десять и не просыпается до утра. Я мог бы прямо сейчас устроить рок-концерт в гостиной, а мама была бы наверху и храпела, как убитая.
— Да пошел ты.
— Язва.
Шейн уходит, и улучаю момент, чтобы понюхать свое дыхание, прежде чем войти в дом: дело плохо. Даже если бы у меня были мятные леденцы или жвачка, которых у меня нет, я не смог бы скрыть запаха спиртного. Внутри дома слышу, как тихо урчит мамин телевизор в спальне. В задней кухне горит свет, и недоеденная еда из микроволновки стоит на столе с вилкой, воткнутой вертикально в затвердевшую лазанью, которая остается внутри пластикового подноса. В раковине стоит пустая чашка из-под кофе.
Из-за большого количества смен мамы в больнице она приходит поздно. Обычно входит в дверь в полночь и разогревает что-нибудь в микроволновке, так как у нее не было возможности поесть весь день. Однако кофе не входит в ее обычный распорядок дня. Должно быть, она хотела, чтобы немного кофеина текло по ее венам, чтобы она могла бодрствовать. Это не сулит мне ничего хорошего. Я вытаскиваю вилку из лазаньи и кладу ее рядом с чашкой в раковину. Еда из микроволновки отправляется в мусорное ведро.