Нора и раньше видела подобные трюки, знала, как Ривенхем умеет обращаться со своими людьми. Все дело было в том, как сдержанно он себе ведет, как пристально наблюдает за происходящим, как экономно тратит слова. А потому, когда он все же заговаривает, остальные замирают, ожидая услышать нечто важное.
Молчание затянулось. Нора вдруг осознала, что лорд Джон неверно истолковал взгляд своего командира. Эта поднятая бровь служила не знаком молодому человеку, а немым вопросом ей. Ривенхем без слов вопрошал, что явилось причиной такой перемены в ее поведении.
Кровь бросилась ей в лицо при мысли об этом. «Я по-прежнему умею читать по его лицу!» Какие еще нужны доказательства близости, если не столь глубокое проникновение в душу другого человека?
Нора в смущении отвернулась, делая вид, будто разглядывает корешки книг на полках вдоль стен. Некоторые из них, самые древние, удерживались на месте цепями. Эти цепи, свисая вниз, казались Норе сломанными крыльями птиц.
— Из города не пишут почти ничего важного, — по-прежнему сдержанно заговорил Ривенхем. — Но если вы присядете, я расскажу вам о том, что может представлять хотя бы какой-то интерес.
Лорд Джон выразительно фыркнул у нее за спиной.
— О да, — вмешался он. — И пусть принесут чаю. Это что, светский салон? Леди Тоу, пусть мы пока не нашли того, что может заинтересовать нашего короля, но, можете не сомневаться, я знаю, что уж вам-то наверняка известно, где это нечто может находиться.
Нора опустилась на стул и бросила быстрый взгляд на Ривенхема. Казалось, он больше не собирается ее защищать, а бесстрастно ждет ответа.
Отлично! Она поймала враждебный взгляд Гардинера.
— Возможно, с моей стороны не слишком учтиво возражать вам, сэр, но, боюсь, ваши подозрения безосновательны. Разумеется, если вы опасаетесь упустить что-то, то всегда можете произвести новый осмотр.
Ривенхем слегка улыбнулся, чем привел Нору в полнейшее замешательство, но через мгновение в голове у нее прояснилось — стало ясно, что Эдриану по нраву ее острый язык.
Улыбка тут же погасла, его взгляд снова опустился на письма. Понятно, Ривенхем сам не рад, что ему понравилась ее независимость — Нора очень чутко уловила его недовольство.
Опустив глаза на руки, она пыталась сдержать волнение. Дыхание ее прерывалось, как будто она совершила нечто дерзкое и опасное, хотя на самом деле ничего подобного не случилось. Следовало посидеть еще немного и только потом выдвинуть свое предложение, понимая, что из-за злобного настроения лорда Джона план может не сработать.
Кашлянув, Нора попыталась унять неприязнь лорда Джона. Пожалуй, стоит поддержать в нем уверенность, что он знает ее лучше, чем она сама.
— Прошу прощения, милорд, если мои слова вас обидели. Нам уже случалось встречаться, и вам, без сомнения, известно, что я не самая...
— Дипломатичная, — сухо закончил за нее Ривенхем.
Нора не посмела взглянуть на него.
— Не самая дипломатичная, — согласилась она. — Мой язык часто передает совсем не то, что у меня на уме. На сей раз я лишь хотела сказать, что, несмотря на обстоятельства, мне было бы приятно проводить время в хорошем обществе. Особенно после стольких месяцев одиночества.
Молодой человек тотчас успокоился, как еж, чьи иголки только что стояли торчком, а теперь вернулись на место.
— Согласен, — протянул он, фыркнул, потом фыркнул еще раз и только затем опустился в одно из кресел. — Я не из тех, кто станет критиковать даму, — произнес он явную ложь. Нора не раз слышала, как он подвергал беспощадной критике множество дам. — Лорд Ривенхем, сообщите же нам новости.
Нору вдруг осенило — она поняла, почему лорд Джон пребывал в таком желчном настроении с того момента, как только она вошла в библиотеку. Юноша тоже не получил писем и сейчас, как послушный мальчик, должен был покорно ждать новостей.
Ривенхем пожал плечами.
— Политических новостей почти нет, (если, конечно, не считать тот факт, что король Людовик Четырнадцатый умер, а герцог Орлеанский стал регентом при малолетнем короле Франции.
Мужчины одновременно взглянули на Нору. Она едва сдержала крик. Новость была сокрушительная. Герцог не был приверженцем дела якобитов. Хуже того, юный король не отличался крепким здоровьем. Если малыш умрет, то по Утрехтскому договору герцог Орлеанский сам займет трон, но для этого ему потребуется поддержка Англии. Иначе Филипп, король Испании, отнимет у него французскую корону.
Значит, теперь, когда герцог Орлеанский стал регентом, Франция будет другом Англии. И флот, обещанный Якову Стюарту, тоже. Какая паника должна сейчас царить при дворе в Бар-ле-Дюк!