К семи часам вся квартира пахнет лавровыми листьями и жареной курицей, а дождь на улице превращается из ливня в редкую, сильную грозу, молнии трещат в ярких вспышках света. Алекс танцует, расставляя книги по полкам, а мы все исподтишка наблюдаем за ней, потрясенные тем, что из этого генофонда могло появиться нечто настолько глубоко грациозное. В момент затишья Лиз и Джордж объявляют, что у них будет ребенок, и комната разражается шумом и движением. Элс включает музыку — и энергия переходит в безумный смех и танцы.
Эллиот тянет меня в сторону, прижимая к себе. Я никогда раньше не видела у него такого выражения лица. Это больше, чем улыбка; это облегченный восторг.
— Эй, — говорит он и кладет свою улыбку на мою.
Я тянусь за новым поцелуем, когда он отстраняется. — Эй. Ты в порядке?
— Да, все хорошо. — Он оглядывает комнату, как бы говоря: — Посмотри на это потрясающее место.
— Мы только что переехали вместе.
— Наконец — то, да? — Я прикусила губу, чувствуя желание закричать, я так счастлива.
Я никогда не чувствовала себя так раньше.
Сегодня вечером мы заснем вместе, в нашей квартире, в нашей кровати. Когда все уйдут, мы забудем о коробках, которые нам еще предстоит распаковать. Он последует за мной под одеяло с голодным напряжением в глазах, его голая кожа будет скользить по моей, пока мы не превратимся в бездыханную, потную кучу. Мы заснем, сплетясь, даже не осознавая этого.
И я проснусь до того, как погаснет свет, и снова захочу его.
Утром он будет здесь. Его одежда будет здесь, и его книги, и его зубная щетка. Я буду насыпать хлопья, пока он принимает душ. Может быть, он найдет меня на кухне с чашкой кофе, и я не буду знать, что он здесь, пока не почувствую прикосновение его губ к моей макушке. Предвкушение этой повседневной жизни, когда я буду двигаться рядом с ним, настолько огромно, что наполняет меня тяжелым, мерцающим жаром.
Мы даже не танцуем, мы просто покачиваемся на месте, как на свадьбе. Но сегодня у нас нет секретов и страшных разговоров. Прошедшее десятилетие кажется туманным пятном, как будто мы совершили долгое путешествие из одной точки Земли и обратно, путешествуя по широкому кругу, которому суждено было закончиться здесь.
Руки Эллиота скользят ниже по моей спине, его голова наклоняется близко к моей. Джордж шутит, что нам нужно снять комнату. Андреас отвечает, что Джордж — это тот, у кого жена залетела. А потом мисс Дина начинает разрываться на кухне о детях и, может быть, еще о свадьбах, и я смотрю, как Эллиот пытается отгородиться от всего этого. Он морщится, сдвигая очки на нос, и изучает меня так, как всегда, словно может читать мои мысли по одному морганию.
Может, и так.
— Любимое слово? — шепчет он.
Я даже не колеблюсь: — Ты.