— Брось, чувак. Попалась одна чокнутая, и у тебя уже мозги набекрень.
— Не одна. Всего лишь последняя.
— И что теперь? Запишешься в геи?
— А что, отличная перспектива, — вздохнул я. — Непьющий неженатый гей.
— Надолго тебя не хватит.
— Еще как хватит.
Я не собирался напиваться вчера вечером. По крайней мере, так сильно. Но выпить, признаюсь, хотелось.
С тех пор как мы с Ким расстались, друзья пытались свести меня буквально с каждой свободной девушкой в нашем немаленьком городке. Приятели и приятельницы, знакомые друзей и знакомые знакомых, сестры и коллеги друзей знакомых. Вчера это была Сэм. Саманта, если уж быть точным.
Мы договорились встретиться в новом испанском ресторанчике на Второй авеню. Довольно приятная девушка. Неглупая и привлекательная. Редактор в журнале «Отдых и путешествия». Но первое свидание, как и полагается, продвигалось со скрипом. В какой-то момент Сэм сказала:
— А ты знаешь, что чем выше человек, тем больше он потребляет воды и кислорода? Каждые лишние два сантиметра — это сотни дополнительных литров воды в год.
Я немного помедлил, размышляя над столь поразительным откровением, после чего заключил:
— Значит, баскетболисты опасны для окружающей среды?
— Ага, ужасно опасны, — согласилась она.
Ни тени улыбки. Даже бровью не повела.
В другое время я бы, наверное, не придал этому значения. Но вчера ее слова вывели меня из себя, устал я от дурацких игр в «отношения». После того как мы с Ким порвали, свидания с женщинами не доставляли мне ни малейшего удовольствия. Это все равно что запихивать в себя еду после нескольких часов безудержной рвоты. Даже самый слабый, едва уловимый намек на флирт вызывал у меня тошноту и головокружение. В какой-то момент это стало настолько невыносимо, что я уже не мог обойтись без предварительной подготовки — порции виски или бокала-другого вина покрепче.
Вы спросите, зачем было подвергать себя такой пытке? Если встречаться с женщинами так неприятно, чего ради стараться? Но друзья в один голос убеждали, что я не должен сидеть дома, ныть и распускать слюни. Мол, нужно собраться с силами, снова вскочить в седло и с остервенелой жаждой мести рвануть вперед. Отчасти я был согласен. Все так — надо воспрянуть духом, забыть о неприятностях. Новые знакомства, новые свидания и как можно больше ни к чему не обязывающего секса — вот лучшее лекарство от хандры и самоедства. Его я и потреблял в неумеренных дозах. Правда, очень скоро выяснилось, что потреблять лекарство я могу, лишь хорошенько накачавшись спиртным.
Окончательно же меня добил вопрос Саманты, заданный на двадцатой минуте свидания. Нам как раз принесли горячее. Едва я запустил вилку в паэлью с креветками, Саманта кокетливо глянула на меня, улыбнулась и этак по-приятельски спросила:
— А ты уже публиковался?
Девушка явно навела справки. Почти все друзья знали, что я пишу в свободное время. Вообще-то времени этого у меня было не так уж и много — все-таки шестьдесят часов в неделю я провожу в банке, помогая структурировать слияния и поглощения. И тем не менее я не сдавался, пробовал и надеялся. Уже несколько лет я мечтал, как однажды оставлю стерильный мир цифр и процентов и заживу свободной творческой жизнью. Жизнью настоящего писателя.
Я знал, что не бездарен. У меня все в порядке с наблюдательностью, я хороший рассказчик, да и стиль у меня ничуть не хуже, чем у авторов раскрученных бестселлеров, которые я проштудировал самым тщательным образом. Там, откуда я родом, практичность у людей в крови. Если бы я сомневался в своем таланте, то и мучиться понапрасну не стал. Свои возможности я оценивал вполне трезво. Но главное — мне нравилось писать.
Я не учился ни на каких писательских курсах, а закончил экономический факультет. Но, как сказал Трумэн Капоте, ты либо писатель, либо не писатель, и никакие учителя тут ничего не изменят. Конечно, я мечтал о романе, но пока довольствовался рассказами, оттачивая мастерство и вырабатывая неповторимый стиль.
Вряд ли Саманта планировала задеть меня. Даже наверняка нет. Скорее она хотела ненавязчиво расспросить о том, что для меня важно. Бедняжка, она и предположить не могла, что ее вопрос меня просто взбесит. По многим причинам взбесит.
Во-первых, я еще не публиковался и, как большинство неопубликованных писателей, не любил, когда мне об этом напоминали. Конечно, я гордился тем, что самые престижные журналы страны исправно отвергают мои рассказы, возвращая их с небольшим письмецом. Во всяком случае, их там пролистывают. Но вообще-то, если бы их еще и напечатали, у меня имелось бы больше поводов для гордости.