— Я не буду извиняться, Кэтрин, — прорычал он.
— А я и не прошу.
Ее ответ, похоже, ошеломил его не меньше, чем ее. Кэтрин увидела, как сжались его кулаки, почувствовала, что и сама напряглась. Он шумно, прерывисто дышал. Лишь через секунду он овладел собой и смог ответить:
— Я хочу остаться с тобой на ночь, но не останусь. Я дал слово не оказывать давления на тебя и не нарушу обещания!
Он повернулся, зашагал к двери, но остановился, когда услышал ее тихое «спасибо».
Джордан оглянулся.
— За что? За то, что остановился, когда хотел заняться с тобой любовью? За то, что оказался дураком и позволил тебе вить из меня веревки? За что именно ты благодаришь меня, Кэтрин?
Ее глаза наполнились слезами, когда она услышала боль в его голосе. Джордан — гордый мужчина, и это признание стоило ему дорого.
— Спасибо за то, что остановился, когда мы оба знали, что я хочу тебя… не меньше, чем ты меня.
Он тяжело вздохнул, и лицо его стало грустным.
— Я не хочу, чтобы ты сожалела о своем поведении утром.
— Тогда чего же ты хочешь от меня, Джордан? Скажи.
— Я хочу того, Кэтрин, чего ты, возможно, не сможешь мне дать. Но самое меньшее, на что я согласен, — это чтобы ты спокойно и без сожаления смотрела на меня утром, после ночи любви.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующий день Джордан не появился и не позвонил. Весь день Кэтрин просидела, бездумно уставившись в пустоту. Дважды она брала трубку, чтобы позвонить ему в офис, но потом раздумывала. Что она скажет ему? Как объяснит, насколько растерянна?
Когда на второй день после ленча кто-то позвонил в дверь, она со всех ног кинулась открывать. Сердце ее радостно забилось.
Открыв дверь, она увидела Питера. От разочарования Кэтрин не могла вымолвить ни слова. Брат нарушил затянувшееся молчание:
— Привет, Кэтрин. Можно войти?
— Конечно. Прости, не ожидала увидеть тебя… — Она моргнула, вдруг осознав, почему именно не ожидала увидеть его. — Я думала, у тебя все еще медовый месяц! Что случилось?
— Диана узнала о деньгах. — Питер попытался улыбнуться и вошел в гостиную. — Мы прилетели сегодня утром, и она отправилась к родителям.
— О, Питер! — Кэтрин рухнула на диван. — Но как она узнала?
— Я сам сказал ей. — Он заметил удивление Кэтрин. — Мне кажется, что начать семейную жизнь с обмана — значит накликать беду. А я так люблю Диану! Я не хочу лгать ей ни в чем!
— И что же происходит сейчас? — спокойно спросила она. — Что ты собираешься делать?
— Выпутываться из этой каши. И вернуть Диану! — Питер хрипло засмеялся. — Похоже, мне пора стать взрослым и разобраться в своей жизни.
— Да, ты прав. Джордан встречался с твоими кредиторами, и они согласились дать тебе еще несколько недель. Заодно он выяснил, сколько ты должен на самом деле.
— Я просто не хотел расстраивать тебя, Кэтрин… боялся.
— Джордан… ну, он готов одолжить, сколько тебе нужно.
— Не надо! — И Питер поторопился объяснить: — О, я очень благодарен за помощь, но я сам заварил эту кашу и должен сам расхлебывать ее. Именно это я и пришел сказать.
— Ты уверен, Питер? Это же очень много денег. Ты сможешь расплатиться?
— Нет, не уверен, что смогу, но я должен попробовать. — Питер наклонился и поцеловал ее в щеку. — Спасибо, Кэтрин. Ты — самая лучшая сестра на свете. Хотел бы я быть тебе хорошим братом. Но у тебя есть Джордан. Будь я хоть немного похож на него, я уже был бы счастлив, поверь. Беда в том, что таких, как он, очень мало. Я знаю, у вас с Джорданом свои проблемы, но послушай моего совета и уладь все. Нельзя рисковать тем, что есть у вас!
Кэтрин не знала, что сказать. Проводив Питера до двери, она вернулась в гостиную и обхватила себя руками, чувствуя, как дрожит. У них с Джорданом не брак, а карикатура, пародия на брак!
Единственная возможность все изменить — брак. То есть настоящий брак. И дети! Хочет ли она детей?
Кэтрин окинула взглядом пустую квартиру и поняла, что не сможет найти ответа здесь. Она повидается с отцом, а потом решит, каким должно быть ее будущее.
Кэтрин миновала ворота и почувствовала себя счастливой, как бывало всегда, когда она приезжала в отцовское имение.
Изъеденные камни старого дома купались в мягком свете уходящего дня, множество цветов на клумбах создавали пестрый красочный узор. Дому почти четыреста лет, и семья Кэтрин жила здесь с тех пор, как он был построен. Как хорошо мечтать, что и ее дети будут играть в этом саду…
Кэтрин подъехала к парадному входу, почти не обратив внимания на машину, уже стоявшую там. Отец появился на пороге, лицо его сияло от удовольствия.
— Дорогая, наконец ты приехала! Как хорошо, что вы оба здесь. — Адам Карстэйрс поцеловал дочь и подхватил ее под руку. — Пошли, пошли! Ходжес займется твоим чемоданом.
— Мы оба? Как, и Питер здесь?
— Питер? Ну, конечно, нет! У него медовый месяц. — Адам остановился и погладил ее руку. — Я смотрю, у тебя голова по-прежнему в тумане. Нет, я имел в виду, Джордан уже приехал. Он только сказал, что не уверен, сможешь ли ты выбраться, а ты уже здесь!
Она оглянулась, поняв, что большой черный автомобиль перед домом — машина Джордана.
Адам повел ее в небольшую гостиную в глубине дома.
— Заходи, дорогая. Миссис Ходжес только что подала чай, так что ты приехала вовремя. Я сейчас распоряжусь насчет твоего багажа.
Кэтрин пыталась протестовать, но отец уже ушел. Она открыла дверь гостиной. Ее сердце заколотилось, когда она взглянула на Джордана.
— Ты все же приехала, Кэтрин. Я уже не надеялся.
— Честно говоря, я и забыла о приглашении папы. Не знаю, почему мне вдруг захотелось приехать сюда.
Кэтрин уже держала в руках чайник, когда услышала, как Джордан грубо выругался. Она посмотрела на него, недоумевая.
— Джордан, в чем дело?
— Ты никогда не упустишь возможности, да? Никогда не забудешь указать, что я приехал не вовремя. Спасибо, Кэтрин, я уже понял, что ты успешно забыла обо мне, не нужно повторять еще раз!
Кэтрин оцепенела.
— Но я вовсе не это хотела сказать…
— Я знаю, что ты хотела сказать! Но не беспокойся. Я найду, что сказать Адаму, и не буду тебе мешать.
Он пошел к двери, и Кэтрин вскочила, совершенно позабыв о чайнике, который так и оставался в ее руках. От резкого движения кипяток полился из носика прямо на бедро Кэтрин. Она закричала и уронила чайник.
Джордан оглянулся, подхватил Кэтрин на руки и помчался в ванную. Ногой распахнув дверь, он поставил Кэтрин под душ, открыл холодную воду, одним движением поднял юбку и направил струю на покрасневшее бедро.
— Жжет!
— Зато не будет волдырей. Стой смирно. — Джордан взглянул на нее; его голубые глаза все еще были полны гнева и боли, которая обожгла ее сильней, чем кипяток. Он такой жесткий, такой решительный и волевой, но она все же причинила ему боль. Это несправедливо.
Она оперлась рукой ему на плечо. Глаза Джордана смотрели в ее глаза и, похоже, видели ее насквозь, но Кэтрин не отвела взгляд.
Пусть видит, что она чувствует. Хуже все равно не будет!
Он слегка улыбнулся, и Кэтрин почувствовала, как расслабились его плечи и гнев начал стихать.
— Три броска, два удержания или чистая победа, Кэтрин?
— Что? — Ее пальцы вонзились в его плечо — она покачнулась. — Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, — прошептала она.
— Именно так определяется победа в борьбе: три броска, два удержания или чистая победа.
Кэтрин выключила воду. Тишина вдруг сделалась оглушающей.
— Именно этого ты хочешь, Джордан? Чтобы ты стал победителем? Что дальше? Бросок, чистая победа или… или?..
Он приподнял ее и прижал к себе, хотя в этом не было нужды: Кэтрин не собиралась убегать, они оба знали это. Он нежно коснулся губами ее губ.
— Удержание, моя милая. Одного маленького удержания более чем достаточно…
Его дыхание тепло и нежно коснулось ее губ, потом щеки, потом виска, и он начал ласкать ее губами. Кэтрин почувствовала, как у нее засосало под ложечкой, почувствовала, как напряжение опускается все ниже и ниже. Она закрыла глаза от неистовой страсти.