Место действия
Наш город хорош как площадка, на которой можно учиться жить. Говорят, что если у тебя получилось чего-то добиться или что-то создать в Иркутске, то другие уголки мира уже не так и страшны. Каждый день здесь я учусь жить: слушаю голоса в барах, подглядываю за историями на улицах и еще больше – в своей работе: журналистика – тот еще Клондайк с типажами и сюжетами. Но все же, если я еще не натренировалась жить, то – с чего бы начать?..
В нашем городе, просто гуляя по набережной, отлично чувствуешь свою сопричастность истории. Она, правда, что-то стала обходить город стороной, так делают и федеральные бюджеты по улучшению жизни. Но каждый раз, когда я выхожу к Ангаре, думаю, что именно здесь в свое время создавалось что-то гениальное, слышу голоса друзей детства. Открылось множество дверей и еще больше сердец и историй – в совокупности они и делают город твоим, как ты его чувствуешь и как ощущаешь себя в нем: мало что скрывается важного среди каких-то шестисот тысяч человек.
Горки в районе гостиницы «Интурист» стали совсем маленькими – а всего лет двадцать назад были непомерно большими, самые дорогие рестораны больше не кажутся недосягаемыми, а в каждом очаге культуры или другом казенном учреждении непременно засела парочка злодеев. Мелочность, провинциальность, алчная зависть и бессильная злость – вероятно, не самая завидная среда, в которой можно расти и работать. Впрочем, если что не так, Ангара довольно быстро привлекает к себе великих драматургов и менее известных писателей, как это случилось несколько лет назад с одним моим талантливым однокурсником.
Наша семья всегда старалась «гнездиться» на набережной. А что лично до меня – на этом не всегда симпатичном отрезке берега прошла вся моя жизнь: здесь родители выронили меня из коляски, обеспечив изысканную «национальную» горбинку на носу, здесь мы с Аськой добывали шампиньоны и валялись в грязи, здесь я не раз и не два уже вполне самостоятельно разбивала нос в попытках скатиться с горки. У «головы Гагарина», над которой принято шутить в стиле: «Юра, мы все потеряли!» – мы с Нюсей играли на гитаре и прекрасно зарабатывали себе на подростковое пиво и сигареты. Кстати, в то время тут же мне еще раз разбили нос, но уже за хамство. А несколько лет спустя лучшие студенческие вечера мы проводили у реки и праздновали окончание филфака. Весьма подающей надежды компанией, которую теперь можно искать по всем чуть более теплым частям страны. Кажется, на мой нос тогда уже больше никто не покушался, а я увлеклась повреждениями других частей своего многострадального тела.
Недавно я сидела на берегу реки возле той самой легендарной журфаковской поляны, из которой наши власти устроили некрасивый плацдарм в честь ВДВ. Это карма нашего города – Университетскую набережную (давным-давно она так и называлась) украсило множество памятников разным силовикам. По нарядности и декору искусственными цветами они больше всего напоминают грозные братские могилы, что не очень располагает к семейному и творческому отдыху. Какой-то получается город-склеп для людей, воспоминаний и надежд. Memento mori. Но если задуматься о том, что главный парк города – кладбище, а другой – некрополь международного значения, и остальная часть Иркутска построилась на каких-то костях, то, может, нечего и жаловаться? Смерть имеет настолько неприятно близкое к нам соседство, что не стоит и обращать на него внимания. Просто иногда искоса оглядываться и придерживать сумку и рот плотнее: это уже на всякий случай.
Этот город непросто любить за что-то, для большинства – это любовь вопреки, почти материнская. Принятие и прощение, а в чем-то сострадание и нежная озабоченность.
Так вот, мы никогда не научимся жить, и единственное, что остается, – наслаждаться самим процессом и пытаться хотя бы сделать «домашние задания». Чем старше мы становимся, тем больше их формулировка зависит от нас, а за прогулы жизни наказать мы себя точно никак не сможем. Точнее, это случится гораздо позже, когда нам будут выдавать посмертный «аттестат зрелости».
В городе наступает Рождество 2019 года, относительно голодного и тревожного, но – как это всегда бывает в начале любого года – подающего сказочные надежды на то, что все как-нибудь само образуется. Мой дом на набережной притих, и даже соседка сверху (вероятно, в честь праздника) снизила уровень громкости в своих ежедневных воплях на детей. Другие наверняка кроят печеных куриц и карты желаний, и пока еще не донеслось ни единого звука салюта, а ведь первая звезда уже поднялась.