Хару надо покормить, кефиром. Хара. Нет ее ведь больше. Добрый, мохнатый друг. Прощай.
Диван в гостиной ловит твое движение души и превращает его в дзен. Как на той картине с кораблем. Ему не страшен байкальский шторм, он привычный к любым бурям, и даже к семейным. Почему же она висит на другом уровне? Точно, папа так придумал.
Сериал невыносимо глуп, а чай уже остыл. Только потолок имеет осмысленные очертания. Можно бы и приготовить завтрак, но Саша наверняка с утра настроится на свою фирменную похмельную шаверму, и можно ее подождать.
Наш дом – форт для тех, кто устал душой и нуждается в отдыхе тела. Почти покинутый и такой тихий, такой одинокий. Не таким он был придуман. Когда же я в последний раз зажигала свет в столовой? Чтобы вся семья собралась за одним столом, чтобы была еда коромыслом, с душой, а вино рекой, и много музыки – все, как отец любил.
Нам всем одиноко с тех пор, как его не стало. Говорят, что время должно лечить все, но почему же это с нами не работает? Мы только становимся дальше друг от друга, спорим о каких-то ерундовых мелочах и бежим изо всех сил, но в разные стороны. В эталонные семьи в глянцевых журналах мы бы явно не стали сниматься. Да и кому нужен этот лубок. Не тот проект, все по своим норкам. Да и нужен ли нам другой дом, кроме своих собственных? Тут только шум Байкала, его капризный климат да суета по коммуналке.
Туристы думают, что это самый счастливый дом в поселке, но что там считает граф Толстой, да что там все твое собрание сочинений, папа? Если тебя нет, кто будет все это читать и кто будет писать важные вещи в твоем кабинете с видом на озеро? Разве что сдавать его внаем самоуверенным романтикам, но стоит ли оно того.
Хмык взрослой женщины или хнык маленькой девочки. Мысленный обзор других комнат, которые, как кажется, застыли и ждут своего праздника. В мифологической серии Льюиса такое было – когда все замерли и заснули в ожидании Аслана, с которым придет весна и все станет на свои места. Только здесь ожидание явно затянулось, и Царь Зверей никогда не придет.
Папа, я обещаю тебе, мы научимся быть счастливыми и научимся быть семьей. Я знаю, мы все немного далеки от того, какими бы ты хотел нас видеть. Каждый наделал своих ошибок, и не на всякой из них мы чему-то научились. Наша жизнь не каждый день праздник – просто она так устроена, сам знаешь.
Веришь, я до сих пор слышу тебя в каждом уголке этого дома. Как будто снова услышу твои тяжелые шаги – и все встанет на место. И мама не будет больше грустить, и все наполнится светом. Будет много света. И мы пойдем смотреть звезды. И будем все вместе пить чай с настоящим шоколадом. И сирень распустится так живо, так ярко.
…Отвлеклась. Отвела взгляд от парусника на картине и поглубже нырнула в одеяло. Этот диван спасает от всех невзгод и дурацких проблем…
Отец, знаешь, скоро зацветет сирень. И будет весна. Ветер с Байкала будет теплым. И мы снова научимся жить. Ты знаешь, я храню все твои вещи, мне кажется – смешно, конечно, – они до сих пор пахнут тобой. Это как якорь. Это как наша с тобой личная тайна на двоих. Я слышу запах пороха и немного – тебя. Пап, ты прости мне всю эту суету и мороку, я еще не знаю, как именно, но все устроится. Здесь будет любовь – и много, и вся семья, и свет. Я еще не научилась быть тобой, но стану. И каждый мой рассвет здесь – он твой.
По лестнице идут шаги. Проснулась гостья. Пап, она все про тебя напишет, она знает.
О любви к людям
Не все люди одинаково хорошие, и даже близкие друзья могут не всегда желать тебе добра. Это ужасное откровение и, наверное, самое сложное, с которым мне приходилось сталкиваться. Люди бывают злыми, плохими и завистливыми и способными на ужасные вещи. Раньше мне казалось, что откровение философии буддизма, да и пары прочих религий, состоит в том, чтобы возлюбить своего ближнего, как самого себя. Но как быть, если «друг оказался вдруг…», а ближний – с душком? Самая большая опасность: чрезмерно очаровываться людьми – тем больнее разочарование. И в то же время отсутствие ожиданий от человека приносит свои сюрпризы, иногда они могут быть даже приятными.
Папа говорил, что когда я была маленькая, безусловно любила весь мир. Но потом по каким-то невероятным причинам мир решил дать мне сдачи. Меня учили – «вторую щеку», но вполне достаточно и первой. Драка и конфронтация, как и социология, – не выход для человека, который решил выбрать себе публичную работу. В принципе, не стоит делить людей на хороших или плохих – каждый всего лишь такой, как есть, и свободен поступать так, как того требуют от него обстоятельства. Вот это стоит брать в расчет и принимать во внимание: наличие в любом твоем плане других людей. Немало граблей нужно встретить лбом – а в иных случаях их никогда не бывает достаточно, чтобы усвоить некоторые особенности поведения других людей. Здоровый цинизм, принятие и ирония – тоже категории любви. Пусть и своеобразные, но прекрасные в своей честности.