Любовь и преданность в нашем мире измеряются не количеством морковок, а заботой. Принесет ли он тебе теплую попону после холодного занятия, как огладит по шее после хорошо исполненного упражнения, попробует ли ударить хлыстом, или же сначала использует голову и силу своей ноги… Больше, конечно, любви – без нее мало кто идет в конный спорт.
А что, если люди и в самом деле встречают друг друга не просто так? И при определенном стечении обстоятельств они точно так же не могут друг друга потерять? Допустим, что у вселенной есть какой-то план или урок для нас, который мы должны получить. И в какую сторону ты ни пытаешься от него убежать, все равно окажешься в том же самом месте, в ситуации, в которой должен был рано или поздно оказаться.
Говорят, что у судьбы для нас находятся разные пути, но никогда точно не угадаешь, какой из них именно случится.
И если со всем осознанным фатализмом воспринимать некоторые данности жизни, то получится, что нет смысла в страхе. Но страх все равно всегда есть: страх быть не принятым и не понятым.
Или вот ты встречаешь лицом к лицу то, что искал всю жизнь. Понимаешь, что другое искать не мог, да и найти, наверное, тоже. А инстинкт один – бежать, без оглядки, со всех ног. В противоположную сторону. Это все потому, что люди, во-первых, любят страдать, во-вторых, не умеют раскрывать свое сердце. Хотя бы для самих себя.
Кто-то берет амбарную лопату и такого же размера замок – и старательно «закапывает» свое сердце как можно глубже. И если кто-то его найдет, непременно убьет Кощея Бессмертного. Другие теряют сердце где-то по пути. И на него сложно позвонить, как на застрявший в недрах сумки мобильный телефон. Третьи изо всех сил стремятся отдать сердце другим: с надрывом, с огнем, с кипящей кровью бросают его в неопределенном направлении.
Или вот, например, когда становится не по себе от того, что сердце слышно. Это ведь далеко не тот орган, который можно приструнить или просто заткнуть ушки. Иногда оно начинает голосить от первого падающего листа или мечущейся под фонарем снежинки. Кажется, мозг не может запомнить всего, что вмещает сердце: неважно, счастье это или же боль. Воспоминание чувств сердце выдает в одном лишь ему известном темпе.
Я каждый раз грущу, когда спортсмены уходят. Кто-то понимает, что конный спорт отнимает слишком много времени, другие вырастают из него – поступают в университет или готовятся к выпускным экзаменам, кто-то заводит семью. В мире взрослых людей есть много вещей, которые кажутся более значимыми, чем верховая езда. Наверное, так оно и есть. Мы – часть чьей-то жизни, но не всегда можем претендовать на роль важнее хобби и отдушины. Да мы и сказать про свои чувства толком не можем.
Всадницы – это обычно девочки, девушки и женщины. У нас мужчины нечастые гости. Конный спорт требует много терпения и много гибкости, умения соглашаться, настойчивости. Мужчины участвуют в битвах каждый день в своих офисах или на переговорах. Им только еще не хватало ходить в манеж и доказывать что-то себе. Хотя те, кто со мной, – мои люди.
Иногда мне снится детство и мама, а иногда – прогулки и тренировки с теми всадниками, кто давно покинул «Пивоваровский» клуб и Иркутск. Мы с ними мчимся рысью по заснеженным полям против ветра по глубокому упругому снегу, на моих и на их ресницах застывает слой инея, мы свободны в решении, куда держать путь, но неизменно возвращаемся домой, где кого-то ждет горячий чай, а меня – гарец теплого овса.
Говорят, что из конного спорта нельзя уйти просто так, всегда найдешь лазейку, чтобы вернуться. Я, честно говоря, не очень в этом разбираюсь, ведь спорт – это просто моя жизнь. Я не могу поступить в университет и уехать в другой город, но я умею каждый день радоваться тому, что происходит вокруг меня в клубе. И, наверное, череда этих простых, но каждый раз значимых радостей и есть моя жизнь.
Кысь и Лори
Я никогда не любила собак. Когда-то в детстве у нас был колли по имени Джим, но я мало что могу вспомнить про ту собаку. С тех пор в нашем доме всегда жили коты.
Было первое апреля какого-то года. Я ехала с конюшни в прекрасном настроении и только собралась парковать машину возле дома, как увидела маленького грязного щенка. Глаза в глаза – вспышка. И вот я уже звоню маме, которая живет недалеко, и прошу ее прийти в мой двор с банкой кошачьего корма.
Щенок волочит перебитую заднюю лапу и пьет из черных апрельских луж. Мама восприняла мою просьбу как классический первоапрельский розыгрыш, но, тем не менее, пришла. Пять минут она убеждала меня в том, что весь мой стиль жизни совсем не подходит для того, чтобы завести собаку, и такая жизнь – со мной – хуже дворовой. Спустя пять минут я тащила щенка по лестнице в свою квартиру, мама шла следом, и в нашей семье появилась Кысь.