А от нее всего-то требуется стать законной женой. Императрицей.
Да и что такое одна ночь? Да, с мужчиной. Но ведь брачная. С мужем.
Марцела провела с Алэром ночь и ничего, даже девственницей осталась. Может, не все так страшно?
А наутро вернулась Марцела, и Летта поняла — страшно до жути.
***
Принцесса проснулась от грохота: показалось, замок в осаде, и кто-то бьет огромным тараном в стену. Подрагивали стекла в белых рамах, покачивались на цепях светильники с потушенными свечами, сотрясались кисти балдахина. Испуганно вскрикнула леди Эбигайл и зажгла лампу леди Исабель. Фрейлины в эту ночь снова расположились не у себя, а охраняли госпожу. Втроем теплее.
— Что происходит? — Летта приподнялась на локте, пытаясь разглядеть комнату в тусклом свете от жаровни.
В ногах заворочалось что-то тяжелое. Эйхо приподняла голову и зевнула клыкастой пастью.
— Я узнаю, ваше высочество! — леди Исабель накинула шерстяной, отороченный мехом халат и скользнула к двери. Прислушалась.
Грохот стих, слабо донеслись какие-то голоса.
Камер-фрейлина решительно отомкнула замок, толкнула створки и ступила в тьму смежной комнаты, так же слабо подсвеченную жаровнями, как и спальня.
Вернулась она через минуту, бледная и дрожащая.
— Госпожа, вас просит принять младший лорд Яррен. Срочно. Что ему передать?
— Я приму.
Летта, внутренне содрогнувшись, откинула нагретое одеяло. Холод мгновенно обнял и остудил. Эбигайл помогла одеться в домашнее, согретое у печи платье и натянуть мягкие меховые сапожки вместо домашних туфель — нежная принцесса мерзла в этой стране постоянно, невзирая на меха, печи, камины и жаровни.
— Проси, — распорядилась принцесса. — Что там случилось?
— Что-то очень нехорошее, если на обоих горцах лица нет, — прошептала Исабель и снова исчезла за дверью.
Яррен вошел стремительно, а вместе с ним в комнату хлынул свет: маг держал в руке факел, но на конце деревянной палки ровно сияло не рыжее, а ослепительно белое пламя. Эйхо взвизгнула и с головой заползла под одеяло принцессы.
— Ваше высочество, — склонился горец в церемонном поклоне. — У меня была бы хорошая новость, если бы она не была такой плохой
— Говорите.
— Вернулась леди Марцела и просит принять ее и простить.
— И что тут плохого? Я готова ее выслушать.
— Но это не леди Марцела.
Повисла мертвая тишина, пока присутствующие дамы пытались осознать сказанное.
— Как это понимать? — нахмурилась Летта.
— В ней нет души, миледи. Это говорящая кукла.
Леди Исабель хмыкнула и проворчала себе под нос:
— Она всегда такой была.
Горец горько усмехнулся, отрицательно качнув головой:
— Я не иносказательно говорю об отсутствии души. Если бы не проверка магией белого света, которое не причинило леди Марцеле никакого вреда, я был бы уверен, что мы имеем дело с темной магией. Как известно, темные князья способны придавать мертвому видимость живого, полностью им послушного существа. Но леди — не человеческий труп, а… — горец осекся от женского вскрика — маленькая Эбигайл упала в обморок. Так как упала она вполне благополучно, на мягкую софу, бессердечный маг не стал надолго прерываться. — То существо, которое сейчас носит лицо леди Марцелы, никогда не было живым.
— Разве так бывает?
— В Северной империи бывает. Я слышал, что самые могущественные ласхи умеют создавать снежные фантомы. Снегурочек. Они выглядят совсем как люди.
— Они опасны?
— Любая магия опасна, а облеченная в форму человека — особенно. Вы слышали грохот? Это нежная рука леди Марцелы постучала в дверь и разнесла ее в щепу, когда мы не открыли.
Принцесса нахмурилась:
— Император захотел меня обмануть? Подсунуть куклу под видом моей фрейлины? Он считает меня совсем дурой?
— Миледи, никто, кроме меня, не определил бы, что в ней нет живой крови. Я вижу такие вещи.
— Но у куклы нет памяти! Как можно принять ее за хорошо знакомую нам леди, даже обладай она похожим как две капли воды лицом?
— Магические зеркала, ваше высочество. Думаю, дело в них. И, конечно, в высоком искусстве мага-создателя. Я был бы восхищен шедевром, если бы он не нес в себе угрозу для вашей жизни. Это незнакомая нам магия, и даже лорд Кандар не заподозрил бы подделку.
— Я не могу не принять ее. Я сама просила императора вернуть леди Марцелу. Что обо мне подумают, если я снова отвергну ее?
Яррен пожал плечами: такая ерунда, как «что обо мне подумают», заботила его меньше всего в жизни. Он задумчиво потер подбородок.
— А если подделку прислал не император, а тот, кто уже не раз покушался на вашу жизнь?