Я встала к ним спиной, чтобы разлить чай и добавила в чашку Кирилла нужную дозу сильнейшего афродизиака. Я купила его для Димы: думала спасу наши отношения ночью безудержного секса, но ничего не вышло. Он просто ушёл из моей жизни, даже чая не выпив.
– Вы, главное, кровать протестируйте по-взрослому. Там один матрас сто́ит, как Ленкина месячная зарплата. Бельё я поменяла – можете идти спать.
Ленка захихикала, а её супруг навернул чашку чая с бутербродом. Она знала, что я не буду забирать из квартиры всё и ей достанется прекрасно обставленное жильё. Я смотрела в одну точку, слушала гадостные подколы Ленки и терпела их из последних сил. Очень смешно, когда сестру бросает муж. Надеюсь, ей доведётся испытать эту шутку на своей шкуре. Хотя вряд ли… Кирилл настоящий мужик, его довести до развода даже такой дуре, как Ленка, не под силу.
Кстати, Кирилл уже на взводе – заткнул жене рот поцелуем. Как же здорово! Жалко, не со мной.
– Пошли тестировать, – тихо усмехнулся он и, подхватив Лену на руки, унёс в спальню, та только повизгивала от восторга.
Я потушила свет во всей квартире. За дверью спальни слышался приглушенный смех – там делали внуков для моей мамы, с соответствующим звуковым сопровождением.
Дима пришёл раньше назначенного времени, своим ключом открыл входную дверь. Я притаилась в маленькой комнатке и видела в щёлку между косяком и дверью, как он замер на пороге, внимательно вслушиваясь в стоны. Разглядеть было трудно, но я знала, что он одет с иголочки: в коротком пальто и модных узких брюках. По квартире разлился аромат его парфюма, пока он украдкой шагал к спальне.
Витков чрезмерный ревнивец и собственник. Изменил, бросил меня и подал на развод, а теперь пришёл в мою квартиру, сознательно вмешиваясь в мою жизнь, которую сам же исковеркал. Мне недолго пришлось прятать телефон, на который я снимала происходящее, – Диме и всем остальным было не до этого.
Дима ногой вышиб дверь в спальню, которая ещё пару дней назад была нашей.
– Ах ты, шлюха! – озверело заорал он в темноту, – Мы ещё даже не развелись! А ты уже притащила кобеля в нашу постель!
Он ринулся к предполагаемому обидчику. Ленка заверещала, как резаная. Дима вытащил Кирилла из постели. Но не тут-то было! С полицейским трудно совладать – и мой бывший быстро получил кулаком в челюсть. Надо отдать должное спортивным тренировкам Димы: сознание от удара он не потерял и даже сумел дать сдачи. Два разъярённых мужика, вцепившись друг в друга, вывалились в коридор. Разбили дорогой светильник, раскрасили белоснежные обои кровавыми разводами и оставили вмятину на ламинате. Кому-то придётся делать ремонт…
Наконец я включила свет, чтобы доснять последнюю сцену насилия, совершавшегося в моей квартире. Кто же выиграет: эстетическая коррекция фигуры или полицейская муштра? Жаль, но победила дружба.
– Кирюха?
– Димон?
Весь кайф испортили, честное слово. Пришлось убрать телефон, чтобы не заметили. Странно открылся блок в моей голове – не думала, что я способна на такие подставы.
– Дима? – сыграла я дурочку. – А ты что тут делаешь? Я же твои вещи у мусоропровода оставила. А квартира эта к Лене с Кириллом перешла.
Перепуганная и заплаканная Ленка прикрыла своего накачанного супруга простынёй. Мужики, тяжело дыша и потупив взгляд, разошлись в молчании. Ничего, переживут. Дима вытер льющую из сломанного носа кровь рукавом пальто, долго отплёвывался кровью в белый платок. Как ни крути, Кирилл таких травм не получил.
Дима, не глядя на меня, швырнул ключи в прихожей и вышел на лестничную клетку. Ну и кто сказал, что месть сладка? Я хотела волком взвыть. Он ушёл! Опять ушёл, ничего не сказав. Меня душили слёзы, и я кинулась его догонять. Только бы не броситься ему в ноги…
– Любава, мы не виноваты, – крикнула мне вслед ошеломлённая сестра.
Дима собрал свои вещи и направился к лифту. Его серо-зелёные глаза проскользили мимо, будто меня и не было рядом.
– Дима, – прошептала я, точнее, жалобно проскулила. – Это не по-человечески. Объясни, что случилось?
Он молчал, продолжал сплёвывать в платок и смотреть на створки лифта. В прошлый раз он хотя бы сказал, что у него другая женщина, и показал мне фото, на котором приобнимает лупоглазую блондинку с каре и начальной стадией дистрофии. «Ей двадцать», – произнёс он тогда, как смертный приговор.
– Дима, давай поговорим. Разве ты из-за кредита был со мной всё это время?
Молчание. Теперь он чужой. Пошарив во внутреннем кармане пальто, Дима бросил к моим ногам документы, ключи от машины. Зашёл в лифт – и исчез.
*****[U1]
Малосемейка в аварийном фонде – это вершина моего горя.