– Зря вы эстетствуете, – покритиковал нас братец. – Видите же, тут все по-простому.
– Типичная приморская забегаловка конца прошлого века, – поморщил носик Петрик. – Пивас, водяра и шансон.
– Живая музыка! – Неискушенному Эмме, похоже, все нравилось.
– Убила бы, – покривилась я.
Певцу, раскачивающемуся с микрофоном в кулаке, хотелось дать денег, чтобы он замолчал. Рыхлый молодящийся дядечка лет сорока в трещащей на пузике блестящей рубашке с топорщащимся гребешком остроконечного воротника и атласных брюках со стрелками не попадал ни в ноты, ни в слова, ни в настроение публики – в мое уж точно.
Людоедским голосом с пугающими хрипами он голосил старую песню про легкомысленную особу, которая стоит на берегу в синем платье и являет собой предел чьих-то мечтаний, и при этом так активно и часто подмигивал дамам, что это выглядело как нервный тик.
Ноги певца в начищенных туфлях притопывали, наглаженные блестящие штанины отражали огни рампы и слепили публику цветными зайчиками.
– А вот я ничего не имею против платьев синего цвета, – сообщил Эмма, продолжая выступать в оппозиции к нам с дарлингом. – Особенно если в них ходят такие красивые девушки!
Я ревниво вскинулась, проследила направление взгляда братца и обнаружила, что он не абстрактно дискутирует о цвете и фасоне женских нарядов, а имеет в виду вполне конкретную красивую девушку в платье цвета ультрамарин.
К моему большому удивлению, встретив взгляд, красавица улыбнулась и помахала рукой.
– Ты ее знаешь? – приятно удивился Эмма. – А познакомь-ка нас!
– Это кто еще? – брюзгливо поинтересовался Петрик.
Он не любит, когда кто-то затмевает его красотой.
– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Вроде где-то ее видела, но не уверена.
А девушка тем временем слезла с высокого табурета у барной стойки и со своим коктейлем (синим – под цвет платья) направилась к нам.
– Что это она пьет? – заволновался Эмма, нашаривая в кармане бумажник. Не иначе собрался угостить красотку.
– Если я не ошибаюсь, это синий Лонг Айленд, – оценив вид и подачу напитка, ответил Петрик, здорово прокачавший свои знания по барной части в процессе близкого общения с Покровским. – Ром, текила, водка, джин, блю Кюрасао, сахарный сироп…
– Присаживайтесь, девушка! – Эмма вскочил, уступая место подошедшей любительнице крепких коктейлей.
– Привет! – Красавица мельком улыбнулась галантному братцу и обратилась ко мне – Не помешаю? Можем поболтать?
– Болтают ногами в воде, а за столом разговаривают, – неожиданно недоброжелательно ответил ей Петрик, удивительно точно скопировав суровые интонации капитана Роберта.
– Тогда поговорим? – Девица улыбнулась просительно, и стало понятно, что она не такая разбитная и дерзкая, какой пыталась казаться.
С кривой улыбкой ее хорошее личико приобрело довольно жалкий вид и показалось мне знакомым. Я осмотрела красавицу с головы до ног и на ее правой щиколотке нашла-таки подсказку: татуировку в виде пляшущего человечка.
– Это ты вчера в баре на пляже оплакивала свою несчастливую личную жизнь? – смутно припомнила я.
– Прям оплакивала? – Девица поморщилась и, меняя неприятную тему, представилась Петрику и Эмме (а может, и мне, ведь нетрудно было догадаться, что я совсем не помню ее имени): – Меня Кира зовут.
– Петр, – обронил Петрик так высокомерно, словно Петром он был не иначе как Первым, двухметровым самодержцем.
Впрочем, упоминание о том, что новая знакомая несчастна в личной жизни, его смягчило и заинтересовало. Наш дарлинг обожает душещипательные рассказы о сердечных делах.
– Такая красавица – и без счастья в личной жизни? Невозможно, – уверенно сказал Эмма, подтащив к нашему столику четвертый стул и усевшись на него бок о бок с Кирой.
– Спасибо, – машинально она ответила на комплимент.
– Я Виктор, можно Эммануил, для своих – Эмма, – подмигнул ей юный нахал, давая понять, что готов без промедления стать своим.
– Люся. – Я тоже представилась и незаметно наступила братцу на ногу – мол, не гони коней!
– Очень приятно. – Красавица подняла свой бокал. – Ну, за знакомство!
– Дубль два, – согласилась я, намекая, что мы уже вроде знакомились, хотя это совершенно изгладилось из моей памяти.
– Люся… – Допив коктейль, Кира просительно уставилась на меня, перевела взгляд на Эмму и замолчала.
Я поняла, что ей не хочется говорить при нем, и намекнула братцу:
– Виктор, который Эммануил, Кире совершенно нечего выпить на брудершафт, это непорядок, не находишь?