– Смотри-ка, и эти здесь! – Петрик тоже изучал ближний круг новой миллионерши. – Ей-то что нужно?
Я подумала, что он говорит о модельерше, и пожала плечами:
– Понятно что – хочет приодеть бабушку Зою в свои дорогущие авторские шмотки.
– Хуже не будет. – Против ожидания, Петрик не включился в критический анализ сомнительного творчества кутюрье местного разлива. – И я не про модельершу Холодову говорю, а про колдунью Светозарную. Смотри, она тоже здесь, стоит рядом с Бабаевым.
– И Бабай тут? – Я пригляделась и действительно увидела эту странную пару.
Чиновник и ведьма – они, я бы сказала, в большей степени «не пара, не пара», чем дельфин и русалка. А вот поглядите-ка, вместе совершают светские выходы! Или эти похороны правильнее будет считать бизнес-мероприятием?
– Тут у каждого какие-то свои интересы, – сказала я вслух.
И вдруг вспомнила: а ведь у меня тоже есть дело, и как раз к Бабаю!
– Давай-ка подойдем поближе, мне надо Вадика кое о чем спросить.
Петрик был не прочь переместиться, ему не хотелось находиться рядом с мадам Покровской – та действительно прекрасно выглядела, и это дарлинга раздражало.
Мы медленно, тишком, бочком и приставным шажком, отдалились от Артура с супругой и просочились в самую гущу толпы, постепенно приближаясь к Бабаю. Тут как раз гроб понесли к месту захоронения, провожающие отвернулись от опустевшего шатра и обратили взоры на могилу. Бабай, вместе со всеми меняющий дислокацию, очень удачно сам шагнул навстречу мне и Петрику – мы будто случайно столкнулись.
– Какая встреча! – дарлинг разулыбался, а Светозарная почему-то попятилась и отступила в толпу.
Бабай не сразу нас заметил, пришлось подергать его за рукав:
– Ой, привет, и ты тут?
Вадик вздрогнул, но сразу взял себя в руки и важно, как умеют только чиновники, изрек:
– Весь город тут! Сегодня мы провожаем в последний путь нашего знаменитого земляка, выдающегося гражданина, чьими трудами прирастала родная земля…
– Ты эту речь сам писал? – перебила я. – «Трудами праведными земля прирастала»! Можно подумать, Чингисхана хороним. А «земляк» и «земля» – однокоренные слова, получается повтор, речевая ошибка.
– Ты, Суворова, что тут делаешь вообще? – рассердился чиновник. – Кстати, про речь: а готов ли текст для завтрашней встречи нашего кандидата с избирателями?
– Не дави на нас, гадкий эксплуататор, мы вольнонаемные труженики! – Петрик, друг бесценный, вступился за нас обоих.
– Речь пишется, не волнуйся. – Я мягко отодвинула непрошеного защитника и успокаивающе улыбнулась сердитому Бабаю. Ругаться с ним в мои планы не входило, нужно было получить ответ на вопрос: – Кстати, про тексты и иные материалы. Ты среди прочего прислал мне фотографию какой-то бабы, я не поняла, зачем это?
– Ну, здрасьте! Ты же сама просила, забыла уже? Вот уж действительно, память девичья! Волос долог, ум короток! – Вадик кивнул Петрику, как бы призывая его к солидарности в проявлении мужского шовинизма, но вовремя сообразил, что не на того напал, и сменил тон: – Люся, ты же интересовалась личностью утонувшей подруги Виктора Афанасьева, нашего дорогого усопшего…
– Знаменитого земляка и выдающегося гражданина, что дальше? – поторопила я вдохновенного оратора.
– А то, что я все узнал, позвонил, рассказал вот ему! – Бабай бесцеремонно ткнул пальцем в безупречно отутюженную рубашечку Петрика, и тот, отшатнувшись, принялся разглаживать воображаемую вмятину. – Он что, не передал тебе? Марина Панфилова, бухгалтерша, тридцать лет, замужняя, без детей. Я тебе даже ее паспортное фото отправил, только не сразу, а чуть позже, вместе с другими материалами. Думал, сама разберешься.
– Оп-ля… – Я замерла, соображая. – Выходит, покойная любовница Афанасьева была еще и подружкой Макса?!
Формулировочку я в спешке не отточила, и впечатлительный Петрик это отметил:
– Звучит жутковато!
А я уже сто раз говорила: с таким богатым воображением, как у него, нельзя смотреть фильмы про зомби-апокалипсис.
– И загадочно, – добавил Бабай. – Кто такой Макс и почему ты интересуешься личной жизнью покойника Афанасьева?
– Потому что…
Я не успела придумать подходящий ответ.
У могилы, которую уже и засыпали, и венками накрыли, послышались нехарактерные для мирного погребения выкрики. Я разобрала «Стой!», «Руки вверх!» и «Держи, не пускай!».
– Не понял! Что, Афанасьев вылез из могилы?! – Петрик, все еще в мыслях о зомби, встал на цыпочки и вытянул шею. – Никак не хочет в родную землю, прираставшую его трудами?!